Библия языка телодвижений

Школьники часто жалуются на то, что в процессе обучения их заставляют запоминать огромное количество ненужных (на первый взгляд) сведений. Если бы им довелось родиться в каменном веке, они учили бы «уроки» в естественных условиях и запоминали бы выученное куда лучше. В школе ботаника кажется скучной, геология — абстрактной, энтомология — бессмысленной. Однако, невзирая на эти жалобы, таксофилическая потребность достаточно сильна: даже в бесстрастной, разреженной атмосфере школы подростки способны загружать в память большие массивы фактов из тех областей знания, с которыми они вряд ли когда-либо сталкивались. Эта удивительная способность проявляется в большей мере, когда ребёнок попадает в ситуацию, в которой таксофилия приобретает некий смысл. Попросите школьника, которого считают тупицей, перечислить даты футбольных матчей, забитые голы, игроков и цвета футбольных команд, и, если он увлечен футболом, вы утонете в потоке фактов, которые, оказывается, замечательно классифицированы в его голове. Попросите школьницу перечислить выходившие в течение последних трех лет музыкальные альбомы, названия песен, имена солистов и музыкантов, и, если эта школьница слушает современную музыку, она моментально выложит вам и названия, и имена. Человек начинает классифицировать мир удивительно рано. Начните играть с четырёхлетним ребенком, например, в машинки, и вскоре он научится различать около сотни моделей автомобилей. Человек — настоящее чудо в том, что касается классификации информации, и это касается практически любой информации, имеющейся в окружающей среде и являющейся частью мира, в котором живет ребёнок.

Именно таксофилическая потребность лежит в основе нашей реакции на красоту. Когда мы впервые слышим пение некой птицы или гуляем по саду, в котором раньше не были, и наслаждаемся звуками или цветами, мы говорим: «Какая красота!» Кажется, что источником наслаждения является пение птицы или сад, но на самом деле этим источником стало новое впечатление, которое наш мозг сравнил со всеми прежними впечатлениями в соответствующей категории. Пение птицы моментально сравнивается с пением птиц, которых мы слушали ранее, сад — со всеми виденными до того садами. Прекрасное распознается только в сравнении, оно относительно, а не абсолютно.

Но если красота появляется лишь в результате сравнения, то же можно сказать об уродстве, и разницу между ними нам ещё только предстоит определить. Всё зависит от того, как именно мы создаем кластеры, когда классифицируем мир вокруг нас. Каждый кластер или категория объединяет объекты определённого типа с общими свойствами, которые делают их похожими, но не идентичными. Распознав свойства данного объекта, мы размещаем его в том или ином кластере. Чем больше у двух объектов общих свойств, тем ближе они расположены друг относительно друга в нашей таксофилической схеме. Этот важный процесс часто идет на подсознательном уровне, и мы не понимаем, что заняты классификацией. Фактически мы создаём свод критериев, определяющих, что такое «птичье пение» или «сад». Услышав пение птицы или увидев сад, мы подсознательно анализируем, насколько эти объекты соответствуют установленным критериям. Если мы решили, что птичье пение — это длинная последовательность чистых звуков различной высоты, пение конкретной птицы будет для нас красивым, если оно выделяется именно по этим параметрам. Если последовательность звуков короткая, резкая и повторяющаяся, мы посчитаем такое пение плохим или некрасивым. Если мы решили, что сад — это буйство красок и растения с большими лепестками разных цветов и оттенков, конкретный сад мы опять же будем оценивать по соответствию этим критериям.

Предположим, что мы, напротив, предпочитаем более тихое, приглушенное пение птиц или неяркие цветы. В этом случае и наша шкала ценностей, и наша реакция на поющую птицу или сад будет другой. Мы сочтём птичье пение слишком навязчивым, а краски сада — слишком кричащими. Отсюда ясно, что красота — понятие относительное. Эстетическое восприятие зависит от прежних впечатлений, складированных в мозгу и сформировавших те или иные критерии для птичьего пения или сада. Но если мы все живём в одном и том же мире, откуда берутся различия в восприятии?