Библия, пересказанная детям старшего возраста. Ветхий завет. Часть вторая (Иллюстрации — Юлиус Шнорр фон Карольсфельд)

Вступивши в Иудею и приблизившись к Вефсуре, месту укрепленному, отстоящему от Иерусалима стадий на пять, он обложил его. Когда Маккавей и бывшие с ним узнали, что он осаждает твердыни, то с плачем и слезами вместе с народом умоляли Господа, чтоб Он послал доброго Ангела ко спасению Израиля. Маккавей же сам первый, взявши оружие, убеждал других вместе с ним, подвергая себя опасностям, помочь братьям; и они тотчас охотно выступили с ним в поход. Когда они были близ Иерусалима, тотчас явился предводителем их всадник в белой одежде, потрясавший золотым оружием. Все они вместе возблагодарили Милосердаго Бога, и укрепились духом, готовые сокрушить не только людей, но и лютых зверей, и даже — железные стены.

Так пришли они под покровом небесного споборника, по милости к ним Господа. Как львы бросились они на неприятелей, и поразили из них одиннадцать тысяч пеших и тысячу шесть сот конных, а всех прочих обратили в бегство. Многие из них, быв ранены, спасались раздетыми, и сам Лисий спасся постыдным бегством”. Услышав притом, что враг его, “Филипп, которому царь еще при жизни поручил воспитывать сына, домогается принять на себя царские дела”, Лисий решился поспешить в Антиохию для противодействия Филиппу, и потому предложил Иудеям почетный мир, по которому им было предоставлено “поступать по законам их, как прежде”, так как за законы-то свои, которые были отменены, они и сделали все это…

Предложение мира было подтверждено приветственным письмом самого Антиоха Евпатора к Иудейскому народу и к Лисию, которому он заявлял, между прочим, следующее: “С того времени, как отец мой отошел к богам, наше желание то, чтобы подданные царства оставались безмятежными в отправлении дел своих; желая, чтобы и этот народ (Иудеи) не был беспокоим, определяем, чтобы храм их был восстановлен, и чтобы по обычаю своих предков и чтобы, зная наши намерения, были благодушны и весело продолжали “заниматься своими делами”.

Между тем, в 151-м году вышел из Рима Димитрий, сын Селевка, и с немногими людьми вошел в один приморский город и там воцарился. Когда же он входил в царственный дом отцов своих, войско схватило Антиоха и Лисия, чтобы привести их к нему. Это стало известно ему, и он сказал: не показывайте мне лиц их. Тогда воины убили их, и воссел Димитрий на престоле царства своего”.

Отношение нового царя к Иудеям сохранялось бы, вероятно, мирное, если бы не воспрепятствовали тому некоторые прибывшие к Димитрию “мужи беззаконные и нечестивые из Израильтян и Алким, который предводительствовал им, домогаясь священства. И обвиняли они перед царем народ, говоря: погубил Иуда и братья его друзей твоих, и нас выгнали из земли нашей. Итак, пошли теперь мужа, кому ты доверяешь, пусть он пойдет и увидит все разорение, которое они причинили нам и стране царя, и пусть накажет их и всех, помогающих им”.

“Царь избрал Вакхида из друзей царских, который управлял по ту сторону реки, был велик в царстве и верен царю”. Но несмотря на поддержку со стороны Вакхида, Алким не имел успеха в своих домогательствах и когда он понял, что не может противостоять Иуде и бывшим с ним, то возвратился к царю и жестоко обвинял их. “Тогда царь послал Никанора, одного из славных вождей своих, ненавистника и враждебного Израилю, и приказал ему истребить этот народ”.

Никанор явился сначала в Иерусалим под личиною мирного посредника, но “Иуде сделалось известным, что он пришел к нему с коварством, поэтому он убоялся его, и не хотел более видеть лица его. — Когда Никанор узнал, что умысел его открылся, то вышел против Иуды на сражение близ Хафарсаламы. И пало из бывших при Никаноре около пяти тысяч мужей, а прочие убежали в город Давидов”. После того, Никанор “взошел на гору Сион”, и, вместо доброго отзыва на мирные приветствования ему священников и старейшин народа, “осмеял их, наругался над ними, и поклявшись с гневом, сказал: если не предан будет ныне Иуда и войско его в мои руки, то, когда возвращусь благополучно, сожгу Дом сей”; “и воздвигну здесь славный храм Дионису”. Сказав это, он удалился, но так как ему “с клятвою говорили, что не знают, где находится тот, кого он ищет”, то гнев его обрушился “на некоего Разиса из Иерусалимских старейшин, на котораго ему указали, как на друга граждан, имевшего весьма добрую славу и за свое доброжелательство прозванного отцом Иудеев”.

Никанор послал более пяти сот воинов, чтоб схватить Разиса. Когда же толпа хотела овладеть башнею и врывалась в ворота двора, и уже приказано было принести огня, чтоб зажечь ворота, тогда Разис, в неизбежной опасности быть захваченным, пронзил себя мечом, желая лучше доблестно умереть, нежели попасться в руки беззаконников и недостойно обесчестить свое благородство.