Библия Раджниша. Том 2. Книга 1

Всякий, кто заинтересован во власти, страдает от комплекса неполноценности; в глубине он чувствует себя никчемным, человеком ниже других.

И определенно, каждый из людей в том или ином смысле ниже других. Вы не Иегуди Менухин, но нет необходимости чувствовать свою неполноценность по этому поводу, ведь вы никогда и не пытались им быть, это не ваше дело. И Иегуди Менухин - не вы; так в чем же проблема? Где здесь конфликт?

Политический же ум страдает от раны неполноценности, и политик все время тревожит эту рану. Интеллектуально он не Альберт Эйнштейн - он сравнивает себя с гигантами, - психологически он не Зигмунд Фрейд... Если вы сравниваете себя с гигантами человечества, то обязательно почувствуете себя никчемными.

Эта никчемность может быть устранена двумя путями: один путь - религия, другой путь - политика.

На самом деле, политика не устраняет, она лишь прикрывает ее. В президентах сидит тот же самый больной человек, тот же самый человек, который чувствовал свою неполноценность. Простое сидение в кресле президента, изменит ли оно хоть что-нибудь в вашей внутренней ситуации?

Мой первый конфликт с Морари Десаи случился точно в такой ситуации. Один из великих джайнских монахов... великих для джайнов, не для меня - для меня он был самым фальшивым человеком, каких только можно встретить. На самом деле, мне очень трудно сравнивать его с любым другим фальшивым человеком, он побьет всякого. Он созвал религиозную конференцию; это было празднование их годовщины, день рождения их основателя. Был приглашен Морари Десаи. Я тоже был приглашен. Было, по меньшей мере, двадцать гостей со всей Индии, представители всех религий, представители всех направлений мысли и идеологии, и, по меньшей мере, пятьдесят тысяч последователей ачарьи Тулси.

Перед встречей ачарья Тулси приветствовал гостей, этих двадцать особых гостей. Это было, наверное, в 1960 году, в маленьком красивом местечке в Раджастане, в Раджсамунде. Там было очень красивое озеро, такое большое и широкое, отсюда и название Раджсамунд. Самунд в Раджастане означает океан, а Радж означает королевский. Оно такое красивое, что это название в точности ему подходит. Это королевский океан, озеро-император. Волны на нем почти такие же, как в океане. Это всего лишь озеро, но противоположного берега увидеть невозможно.

Он позвал нас на встречу, - перед тем как мы все пошли говорить с этими пятьюдесятью тысячами людей, собравшихся там, - чтобы познакомить нас друг с другом, ведь он был хозяином, который пригласил всех нас. Но неприятности начались с самого начала.

Неприятность заключалась в том, что он сидел на высоком пьедестале, а все гости сидели на земле. Ни для кого это не было проблемой, кроме Морари Десаи, политика. Он был единственным политиком среди этих двадцати человек. Кто-то был ученым, доктором наук. Котхари был председателем комиссии по атомной энергии Индии - кто-то был вице-канцлером... Эти люди собрались с самых разных направлений, но проблемы не возникло ни у кого.

Морари сказал: «Я хотел бы начать разговор». Он сидел как раз рядом со мной. Ни он не знал, ни я, что тогда начиналась дружба на всю жизнь. Он сказал: «Мой первый вопрос заключается в том, что вы хозяин, а мы гости. Гости сидят на полу, а хозяин восседает на высоком пьедестале. Что же это за учтивость? Если вы выступаете на митинге, то понятно, вы должны сидеть выше, чтобы люди могли вас видеть и слышать. Но здесь только двадцать человек - вы не выступаете на митинге, вы просто знакомите, представляете людей друг другу перед началом настоящей конференции».

Ачарья Тулси растерялся. Настоящему религиозному человеку было бы так просто сойти вниз и извиниться: «Это действительно самая идиотская ошибка с моей стороны». Но он не сдвинулся со своего места. Вместо этого он попросил одного из своих главных учеников, который теперь стал его преемником, Муни Натхмала: «Ответь на вопрос».

Муни Натхмал был растерян еще больше, нервничал - что сказать? Морари Десаи был в то время министром финансов Индии, именно поэтому его и пригласили. Они предпринимали усилия к тому, чтобы создать институт джайнизма, и он был человеком, от которого это зависело. Если бы он захотел, с финансами не было бы проблем. Муни Натхмал сказал: «Это никакая не неучтивость по отношению к гостям, это наша традиция, согласно которой глава секты сидит выше других. Это просто обычай, которому у нас принято следовать, ничего другого. Это никого не оскорбляет».

Морари не был человеком, который промолчал бы на такой ответ. Он сказал: «Мы не являемся вашими учениками, вы не наш руководитель. Никто из присутствующих здесь двадцати человек не признает вас как своего учителя или руководителя. Вы можете сидеть на каком хотите пьедестале среди своих учеников, среди своей секты, среди своих людей, - но мы ваши гости. Кроме того, вы провозглашаете себя революционным святым, так почему же вы цепляетесь за традицию, за обычай, такой нецивилизованный, такой некультурный?» Одним из провозглашений ачарьи Тулси было то, что он революционный святой.