Библия Раджниша. Том 2. Книга 1

Миллионы клеток спермы... и они по-настоящему спешат. Это почти как автомобильные гонки. Они все гонятся, они должны торопиться: если в течение двух часов они не доберутся до цели, с ними будет покончено. За одно соитие вы становитесь виноватыми в гибели миллионов существ. А что же аборт? Только одно существо. Поэтому один миллион или один миллион плюс один - есть ли здесь разница?

Но католический папа готов, точно так же готов мусульманский имам, готов и индусский шанкарачарья разрешить рост населения, поскольку количество людей важно политически. Это политика количества - сколько всего католиков. Папа не интересуется человечеством, будущим, глобальным самоубийством, нет. Весь его интерес заключается в том, сколько всего католиков: чем больше католиков, тем больше власти он имеет. Шанкарачарья заинтересован в большем количестве индусов, тогда у него больше власти.

Каждый заинтересован во власти.

Именем Бога они просто стараются приобрести больше и больше власти.

Бог - это лишь полезный инструмент в руках священника. Чего бы ни захотел священник, он заставляет Бога говорить: он пишет священные писания, он пишет в них всевозможную чепуху... И вот странный факт, касающийся человеческих существ: на людей эта чепуха производит большое впечатление, потому что кажется мистической.

Например, Библия говорит: «В начале было слово...» Ну как это слово может быть в начале? Проводите ли вы какое-нибудь различие между звуком и словом или нет? Слово - это осмысленный звук. Может быть, нужно сказать, что в начале был звук, - но не слово.

Слово предполагает, что был кто-то, кто сделал этот звук осмысленным, кто использовал слово. «В начале было слово...» Я говорю лишь гипотетически, что звук было бы лучше, более логично; на самом деле, звук тоже невозможен. С научной точки зрения звук возможен только в том случае, если есть кто-то, кто услышит его, в противном случае звука нет.

Я говорю вот здесь. Если здесь никого нет, не будет и звука, поскольку для звука нужны две вещи: я, создающий звук, и вы, принимающие его. Между этими двумя вещами и происходит звук. Когда рядом с водопадом никого нет, вы можете подумать, что звука будет больше. Вы неправы; звука не будет вовсе, поскольку нет уха.

Таким образом, даже звук невозможен - что же говорить о слове! Но они говорят: «В начале было слово», - только посмотрите как бессмыслица становится мистической... «В начале было слово. Слово было у Бога». Вы уже испортили первое высказывание. «В начале было слово. Слово было у Бога», - так что уже было двое - вы тут же противоречите сами себе. И третье высказывание: «И слово было Бог».

И такой мусор производит на людей впечатление: в этом должно быть что-то очень мудрое, поэтому мы и не в состоянии ничего понять. Нет в этом ничего мудрого — просто какая-то идиотская писанина. Но христианские теологи на протяжении столетий объясняли, что все это означает. Что такое «слово»? Что значит: «Слово было Бог»? Всего лишь три высказывания - и каждое противоречит остальным.

Если вы проанализируете любое священное писание, вы найдете высказывания такого рода. И они говорят: «Не сомневайтесь, верьте, имейте веру, и велика будет вам награда; сомневайтесь, и вы сбились с пути». Но в этой тьме, кроме как для сомнения, нет света.

Сомневайтесь, и не наполовину.

Сомневайтесь со всем вашим напряжением, чтобы сомнение в ваших руках стало подобным мечу, и оно отсечет весь хлам, собравшийся вокруг вас.

Сомнение отсечет хлам, медитация разбудит вас.

Это две стороны одной монеты, ведь отягощенные всем этим хламом, вы не сможете пробудиться. Этот хлам создает в вас сон; это его функция. Он предназначен для того, чтобы сохранять вас спящими.

Имейте веру и отправляйтесь спать, и вы не обеспокоите политиков, священников; вы не обеспокоите их насущные интересы; вы не побеспокоите никого. Сами вы становитесь человеком без души, механизмом, рабом.

Итак, сомневайтесь и медитируйте.

А под медитацией я понимаю очень простую вещь: просто будьте безмолвными и начинайте погружаться в свое безмолвие.

Вначале это создает страх, потому что безмолвие подобно пропасти; возможно, у нее нет дна, и хочется уцепиться за что-нибудь доступное.

Для безмолвия нужна смелость, как и для сомнения нужна смелость.

Сомнение отбросит все, что другие вложили в вас.

А медитация означает, отбросив все, войти в свою самость - в самость, которую не вложил ни Бог, ни кто другой.

Она была вашим бытием вечно, и она вечно будет вашим бытием.

Утопите себя в безмолвии.

Наслаждайтесь, пейте его, вкушайте его!

В самом начале есть страх. Когда же вы испытали немного вкуса, всего лишь немного вкуса на кончике языка, тогда весь страх исчезает, потому что этот вкус так сладок, так питателен, так потрясающе центрирует и заземляет. Он впервые дает вам ощущение, что вас одного достаточно, что не нужно Бога, не нужно молитвы, что храм не снаружи, а внутри вас. И по мере роста этого ощущения, по мере вашего вхождения в него, вы испытаете удивление.

В начале было безмолвие, а не звук.

В середине есть безмолвие.

В конце есть безмолвие.