Библия Раджниша. Том 2. Книга 2

Поэтому, когда люди спрашивают меня: «Что случится с вашей религией, когда вас не будет?» - я говорю: «Почему вас должно это волновать? Я здесь, этого достаточно». И будут люди... кто-то расцветет, и снова будут религии. Люди все время будут расцветать, но не создавайте традиций, потому что эти традиции не дают людям цвести. Оставьте место для цветения. Если бы вам не говорили быть иудеем, или индусом, или мусульманином, или христианином и для вас было бы оставлено место, вы, возможно, расцвели бы прямо сейчас.

Но с самого начала вас начали цеплять, обрезать, калечить. ..

В Пуне моим садовником была Мукта. Она постоянно ходила с ножницами, а когда видела меня, то прятала эти ножницы. Я сказал: «Не делайте этого. Зачем вам без необходимости обрезать деревья?» Одно дерево она особенно считала уродливым, поскольку постоянно хотела обрезать его. Так что сначала вы должны назвать что-то уродом, а потом становится легко обрезать это.

Сначала вы даете плохое имя - например, имя «культ», а потом уничтожение его становится добрым делом. Это был урод... А дерево было таким красивым, оно так обширно разрослось, но всякий раз, когда я не следил, она обрезала его. Если это урод, то пусть будет урод; такова природа этого дерева. Кто вы такой, чтобы уничтожать его или придавать ему форму по вашей собственной идее? Мукте было трудно со мной, потому что она была гречанкой и следовала традиции Аристотеля — логической, математической. Она хотела создать вокруг моего дома европейский сад.

Я сказал: «Это невозможно». Европейский сад, особенно английский сад, это настолько против природы, ведь где в природе вы найдете симметрию? Но в английском саду симметрию вы найдете. Они обрезают деревья симметрично, делают симметричные лужайки, рассаживают симметрично растения...

Симметрия неестественна, природа асимметрична.

Вот в дзэнском саду в Японии вы не найдете никакой симметрии. Даже если она есть, то люди дзэна не допустят ее; они уничтожат симметрию - что-то пошло не так.

Природа дика, и когда она дика, она свободна.

Религиозный человек тоже дик.

В его дикости лежит его свобода.

И в своей свободе он находит истину.

В своей свободе он находит себя.

В своей свободе он находит все, что должно быть найдено в существовании.

А человек культа остается полным хлама и мусора, заимствует пустые слова; может быть, великие слова - Бог, душа, истина, - но все они пустые, потому что он не живет ни одним из них.

А если вы не живете этим словом, оно пусто.

Только жизнь дает значение.

Поэтому верно, что вас не воспринимают как религию, - но зачем беспокоиться из-за этого? Кого это волнует? Я не заинтересован в том, чтобы нас воспринимали как религию. Мы не нуждаемся в том, чтобы кто-нибудь воспринимал нас, признавал нас, давал нам удостоверение. Кто они такие?

Те трое человек на дискуссии решили под конец: «Теперь время нам вступить с ними в диалог. Мы должны пойти к этим людям, к людям Раджниша, мы должны вступить с ними в диалог». Я просто рассмеялся над этой идеей — сидит еврей и с каждой стороны сидит христианин.

У евреев не хватило смелости вступить в диалог с Иисусом — или вы считаете, что диалогом было распятие? Какой диалог они могут вести со мной?

Если они знают, им не нужно приходить сюда. Если они не знают, тогда это будет монолог. Я буду говорить, а они вынуждены будут слушать. Диалог невозможен.

Если и вы знаете, и я знаю, нет необходимости в диалоге — достаточно молчания.

Если вы не знаете, и я не знаю, тогда тоже не будет смысла в диалоге, потому что это не будет диалогом, это будет состязанием по борьбе.

Я говорю, что я знаю. Поэтому со мной возможно только одно — монолог.

Беседа 19. РЕЛИГИЯ - ЭТО БУНТ

18 декабря 1984 года

Бхагаван,

Разве нет возможности каким-нибудь образом сохранить Вам Вашу живую религию и не позволить ей опуститься до культа, подобно христианству? Сама мысль о том, что Ваша религия сведется со временем к культу, невыносима.

Почти невозможно сохранить религию как религию. До сих пор никому не удалось сделать так.

Но я сказал, что это почти невозможно, не абсолютно невозможно, поскольку нам повезло в том, что мы можем видеть все неудачи прошлого: все, что помогает религии превратиться в культ, может быть отброшено с самого начала. Мы знаем многих людей, которые пытались сделать это раньше. Их попытки полезны нам.

Невозможность религии оставаться религией не присуща ей внутренне. Причины, сводящие ее к культу, не являются самыми фундаментальными.

Прежде всего: это не моя религия.

Я не имею к ней никакого отношения. На самом деле, она начнет существовать, когда я прекращу свое бытие. Это первое, что следует запомнить, - это поможет религии оставаться живым потоком.