Библия улиток

Мой голос эхом раскатился по низкому залу, повторился многократно и увял в уголке с зеленым прозрачным экраном. Командор ничего не сказал, и было понятно почему – до лампочки ему мои благодарности.

Я предоставлен сам себе и могу валить куда хочу, меня просто сняли с поверхности и все.

Командорские покои напоминали улей: прямо под ним, под его залой, разворачивались тысячи и тысячи коридоров, комнат, тоннелей, лестниц, шахт и хранилищ. Здесь стояли сотни тысяч кроватей, хранились сотни тысяч скафандров, кислородных баллонов, медицинских комплектов, тарелок, подушек, мячиков, пистолетов, шлемов, шляп, ошейников, перчаток…

Здесь, на мой взгляд, мог бы разместиться целый город.

Я находил здесь видеозалы, больничные отделения, пустые бассейны, библиотеки, маленькие театральные сцены, ванные, школьные классы и залы заседаний.

Пустые и заброшенные, они поддерживались Командором в полном порядке, словно он все еще ждал наплыва посетителей.

Иногда мне казалось, что действительно ждал, потому что Командор терпеть не мог, когда я лазил по кладовым, словно, взяв один брусочек вишневого киселя, я обожру всю планету.

Кисель здесь был отменный. И всегда горячая вода.

Я вымылся в одной из душевых: белый кафель, прозрачные капли, кусочек медового мыла в индивидуальной упаковке!

Не в силах справиться с ощущениями, я уселся на резиновый коврик и позволил воде просто стекать по плечам и волосам. Словно горячие добрые пальцы. Словно кто-то гладит меня по голове.

В это время стиральная машина прилежно крутила мою одежку, то и дело сплевывая в трубы черную отработанную воду.

Форма кого-то из прежних, давно умерших, была мне сильно велика, но ничего лучше я не нашел: мягкая серая майка, плотный яркий комбинезон с удобными навесными карманами.

Наконец-то зеркало, нормальное зеркало, целое и без мыльных лишаев. Я взглянул в него лишь мельком и отвернулся с отвращением. Показалось, что глянул на меня оттуда Командор и капитан Белка одновременно, слипшиеся в одно чудовищное небритое рыло.

Напустив пару, я побрился, глядя в маленький уголочек зеркала, который регулярно вытирал от туманного налета.

Моя одежда покрутилась еще немного в стиральной машине и вдруг вывалилась наружу, в пластиковое корытце, выглаженная и сухая.

Это был сигнал: отдохнул и до свидания, помылся и дальше потопал. Ну, вперед. Командор не любил чужого присутствия.

– Я еще поем, – сообщил я и полез в кладовые: брикеты замороженных обедов, смутные очертания россыпей горошка, кукурузы, картофеля и фасоли сквозь белый тугой пластик. Ведра картофельного пюре, галереи сухих колбас. Стеллаж с копченостями в вакуумных тонких листах напомнил мне книжный шкаф, только здесь, стоит потянуть лист, как повалит следом морозный пар, а полка внизу отскочит и предложит двенадцать видов хрустящих хлебцев в разноцветных упаковках.

Я взял брикет черничного киселя и вышел. Дверь хранилища радостно поползла закрываться и долго хрустела всеми своими секретными замками, пока я наполнял кипятком белую пластиковую кружку и размешивал в ней сладко пахнущий брикетик.

С дымящейся кружкой в руке я вернулся на пост Командора и некоторое время тихонько наблюдал за работой системы слежения. Экраны подавали информацию очень быстро, короткими картинками, но мне хватило: какой-то придурок в зеленой дутой куртке меряет линейкой чью-то голову и записывает показатели в блокнот. Черные строгие ряды синдромеров собираются вместе, потом растекаются осьминогом и в долю секунды перестраиваются в ровный смертельный квадрат. Из могилы что-то тащат и жрут.

– Командор, – позвал я.

Картинки ушли с экранов. Командор вернулся и смотрел на меня глазами мудрой черепахи.

– Позволь мне через тебя связаться с капитаном.

– С какой целью? – поинтересовался Командор.

Его голос чуть запаздывал: прорывался на секунду позже, чем изображение открывало или закрывало рот.

Я молчал.

– Он знает, что всем вам конец, – благодушно сообщил Командор. – Для этого не нужно своими глазами наблюдать за процессом, достаточно его запустить.

– Капитан ничем уже не мог нам помочь, – отозвался я. – Он убрался домой, потому что извел всю энергию. Я сам видел энергоотсек, там осталось в живых всего два-три кристалла. Позови его теперь, пожалуйста.

Командор скривился.