Библия улиток

Сэтто прожевал кусок лимона, выплюнул корочку и пожал плечами.

– Скотина ты.

– Бизнесмен, – поправил Билл и занялся пивными кружками.

– Иди сюда, парень, – вдруг ровным голосом сказал пират в брезентовой куртке.

Сэтто сделал вид, что не слышал, отвернулся к стойке и нащупал в кармане шарик-кактус, ядовитую бомбочку-на-всякий-случай. Такие шарики стоили по десять баксов каждый, а Сэтто выменял свой на голову издохшей кошки, понадобившейся для ритуалов каких-то психов.

Билл посмотрел сочувственно: мол, держись, пацан, и принялся протирать краны.

– Где бабы? – невнятно заревело из угла. – Где, черт побери, бабы?

Клетчатое одеяло распалось на две половинки, и на свет показалось изъеденное струпьями лицо. Желтые руки вытянулись и зашарили вокруг, словно пресловутые бабы должны были возлегать поблизости, как гурии при султане.

Пират в брезентовой куртке поднялся, подошел в угол и коротко пнул клетчатое одеяло под ребра.

– Хорошо, – выдохнув, согласился искатель баб и снова залег.

Сменив траекторию, пират направился к стойке, сел рядом с Сэтто и сказал:

– Покажи-ка вот ту фиговину у тебя на руке.

Сэтто уткнулся носом в фляжку.

– Три по двести, – сказал пират, повысив голос, и Билл побежал к шкафам.

– Оставь его, – протянул кто-то с другой стороны. Простуженный срывающийся в визг голос. – Дались тебе эти малолетние сифилитики…

– Я хочу посмотреть, что у него в руке, – упрямо ответил пират.

Сэтто сидел, мелкими глотками отпивая ром, и размышлял, как оставить «кактусы» так, чтобы не задохнулся к черту Сестричка Билл. Пока ситуация не особо накалилась, можно было подумать и о его безопасности, если же станет хуже – извини, Билл, будем надеяться, что твои легкие выдержат.

– Где бабы?! – завопил угол.

На этот раз пират не обратил на него никакого внимания.

– Я почему спрашиваю, – доверительно сказал он Сэтто. – Вдруг ты умеешь метать ракеты из рук и лить лаву из головы? Говорят, сейчас на вооружение каких-то киборгов начали поставлять. Если умеешь, то покажи – я заплачу.

Соблазн был велик. Делов-то – наобещать с три короба, снять деньги с чужой карты и сделать ноги. Сэтто несколько секунд обдумывал заманчивую перспективу, но перед ним маячило одно «но». Если взять оплату сразу, то станет очевидно, что картридер не предназначен для метания ракет, и тогда неизвестно, каким путем пираты выцарапают свои деньги обратно… вполне возможно, что вместе с рукой.

– Билл, – позвал Сэтто. – Спиши мой долг с карты господина пирата.

Тоже риск, но меньший. Простая демонстрация стоимостью всего в пять баксов.

Билл протянул руку, и заинтересованный пират отдал ему свою карту. Сэтто закатал рукав куртки, Билл вставил карту в пластиковую щель и дернул.

Загорелся короткий огонек и сразу погас.

– Пять баксов, – быстро сказал Сэтто, увидев, как изменилось лицо пирата.

Над ухом захохотали.

– Это просто картридер? – разочарованно спросил пират, разглядывая щель. – Когда их начали в людей встраивать?

– Где бабы???

– Завались! – рявкнул пират и снова повернулся к Сэтто. – Не удивляйся, парень, мы с другом просто очень долго болтались по морю, и некоторые штуки кажутся нам в новинку.

– Мне не кажутся, Мафит, – проворчал простуженный, закашлял и захрипел. – Очень практично – все свое ношу с собой. Я к месту употребил?

– Очень! В точку, Денни, – восхитился Мафит и сдернул с затылка капюшон.

Он оказался небритым, скуластым. Ровный ряд колечек полностью закрывал верхнюю губу, в нижней торчал серебряный шип. На маленьком лбу красовалась надпись «Беглый раб», выполненная в готическом стиле и с большим вкусом. Серые пристальные глаза смотрели сердито, ресницы на обоих были обожжены, а брови над ними выбриты.

Примятый капюшоном ежик белых волос медленно распрямлялся.

Сэтто посмотрел на татуировку, на ежик и нехотя выговорил:

– Картридер встроят за полтинник, дело на пять минут.

Денни, подавившись кашлем, прикончил остатки лимонных долек, сходил за свой столик за ледяным пивом и снова вернулся.

Дверь распахнулась, впустив холодный ветер и запах гари.

Держась рукой за косяк, в «Креветку» ввалился Кальд. Сэтто оглядел его мельком и отвернулся. Не его это дело: выяснять, почему братец сюда приперся и почему он в таком виде – правая сторона лица отекшая, уголок рта оттянут вниз, один глаз осмысленно оглядывает зал бара, второй прикрыт и тоже словно сполз. В волосах запекшиеся кровавые прядки.

Билл проследил, как Кальд, спотыкаясь, бредет к столику, и задумался, медленно вращая тряпку внутри мутной кружки.

– Задаром нельзя! – прогремел он наконец.

Кальд не обратил на него никакого внимания, зато в углу встрепенулся желтый. Выпутался из своих одеял и побрел к Кальду на тонких подламывающихся ногах.

– Баб не будет, значит, – бормотал он, – хорошо…

Он цапнул Кальда за плечо и развернул к себе. Тот вяло мотнулся, но не сделал попытки высвободиться.

– Тогда пусть будет мальчик, – продолжил желтый, – хорошо… все молодое мясо на ощупь одинаковое.

Сэтто аккуратно положил на стойку свою фляжку и искоса глянул на Мафита. Тот наблюдал за происходящим с неподдельным интересом.

Над ухом как-то покашливал.