Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги

Первый, и поверхностный, уровень христианской библейской традиции очевиден для большинства читателей. Он связан с двойственным образом Бога: ненасильственные дары сочетаются с жестокими наказаниями. Более того, абсолютно ясно, что ненасилие Бога сулит дистрибутивное правосудие, а насилие Бога угрожает карающим правосудием.

Для этого поверхностного уровня я выбрал такую метафору: скорый поезд. Христианская библейская традиция громыхает по параллельным рельсам трансцендентного ненасилия и трансцендентного насилия. Апологеты и противники христианства воображают себе монорельс, но этот поезд катится по двум рельсам.

Второй, и более глубокий, уровень Библейской традиции заставляет усомниться в правильности первого впечатления. Если прочесть весь текст от начала до конца, можно заметить, что противоречивые характеристики Бога не столько появляются одновременно, сколько сменяют друг друга.

Более того, эти чередования складываются в регулярную закономерность «да» и «нет»: радикальный божественный призыв к справедливости и освобождению снова и снова заглушается и нивелируется возвращением к обычной несправедливости и угнетению. Мы слышим об удивительном мире, достигаемом путем ненасильственного правосудия. Но затем эта весть в очередной раз сводится на нет тезисом о мире через насилие. Что ж, Бог предлагает, а человек располагает. И так на всем протяжении от Торы и Пророков до Иисуса и Павла.

Но прежде чем подобрать метафору этому второму и более глубинному уровню христианской Библии, предлагаю взглянуть на диаграмму. Она показывает ситуацию в динамике.

На диаграмме две оси и четыре квадранта. Два из этих квадрантов имеют ключевое значение для моего понимания второго уровня христианской Библии.

По горизонтали идет Ось правосудия, от дистрибутивного правосудия к карающему. Не будем забывать сказанного в главе 1: полного равновесия здесь нет, ибо дистрибуция лежит в основе даже ретрибуции. (Здесь важно правильно расставить акценты, чтобы не думать, будто правосудие – только лишь возмездие.)

Вертикальная ось – Ось силы. Я не вкладываю сюда отрицательный смысл. Она идет от силы ненасильственной (убеждение) к силе насильственной (принуждение). Таким образом, сила может иметь разный характер. (Эта книга есть акт силы, но не насилия: я лишь пытаюсь убедить.)

Диагональная линия, направленная от левого верхнего квадранта к правому нижнему квадранту есть ритм, который я нахожу во всей христианской Библии (да и в христианской Церкви и христианской жизни).

Овал в центре означает, что христианская Библия есть текстуальная область, в которой идет борьба между радикальностью Бога и обычным ходом цивилизации.

Таким образом, моя вторая метафора – это уже не скорый поезд, а сердцебиение, ритм расширения-и-сжатия, утверждения-и-отрицания. «Да-нет, да-нет, да-нет». Так бьется сердце христианской Библии: радикальность Бога сменяется обычным укладом цивилизации.

Вспомним два примера. Тора учит, что землю нельзя приобретать в постоянное пользование, – но возникает идея добывать ее путем займов или отказа в выкупе. Павел учит, что христианин не может иметь раба-христианина, – но возникает идея, что может иметь, только не должен третировать.

Не оказались ли мы в тупике с такой диаграммой и с такой метафорой? Ведь и утверждение, и отрицание приписываются Богу и Торе, Иисусу и Павлу. Как нам, христианам, рассудить, на что ориентироваться? Да и вообще, может быть, библейский Бог предпочитает обычный ход цивилизации?

Так мы подходим к третьему, и самому глубокому, уровню христианской библейской традиции, где она сама решает собственную внутреннюю проблему. Здесь нам понадобится новая метафора.

Поскольку христианская Библия возвещает, что Иисус из Назарета есть мессианский Сын Божий, Иисус не может быть лишь рядовой частью утверждений-и-отрицаний. (Кстати, в патриархальном мире, где первый или возлюбленный сын получал семейный надел и династический трон, слово «сын» означало еще и «наследник».)

С учетом нашей темы можно перефразировать начало Евангелия от Иоанна следующим образом: «В начале было Утверждение, и Утверждение было у Бога, и Утверждение было Бог И Утверждение стало плотью, и обитало с нами» (ср. Ин 1:1, 14а). Однако, чтобы немедленно не началось отрицание, христианская Библейская традиция нам предлагает выход:

Норма и критерий христианской Библии —

библейский Христос,

но

норма и критерий библейского Христа —

исторический Иисус.

В конце концов христианство ведет счет времени не соответственно тому, сколько осталось до апокалиптического конца, а соответственно тому, сколько истекло лет с рождения исторического Иисуса. Для нас, христиан, в религиозном и богословском смысле Иисус есть стержневой момент истории, центр времени и норма Библии.