Библия в СМСках

В собратьях и сосестрах по посещению мощей и святых мест Вигнатю напрягало одно: непродвинутость. Убогие какие-то ей спутники попались, вроде и не глупые, не больные, не немощные, а убогие – и всё тут! Заводить разговор о том, что надо срочно спасать мир, спасать молодежь, было бесполезно. Никто напрямую не возражал: ага, спасать надо. Но далее мнения делились. Галина Николавна и примкнувшие к ней глуховатая Надежда и с артритными суставами Дарья Степанна были убеждены, что все в руках Божьих, потому надо спасаться самим, а уж за тобой сами собой спасутся другие, по примеру и с Божьей помощью. Иван-старший, супруг перманентно спящей, но весьма милой, когда не спит, Томы, с Галиной Николавной позволял себе не соглашаться, и настаивал на том, что хотя все в руках Божьих, Сатану никто не отменял, потому спасать от его влияния детишек всенепременно надо, но маленьких, невинных – в первую голову, путем крещения. Причем лучше крестить всех поголовно, прямо в роддомах, перед первой прививкой, независимо от вероисповедания. Сестры Онипко Ивану поддакивали: сразу по рождению – это лучше.

– Помилуйте, Иван, что вы такое говорите? – возмущалась Вигнатя. – Как это «всех поголовно»? А если ребенок – мусульманин или иудей? Родители против будут. И нельзя это, по нашим христианским законам нельзя.

Галина Николавна, знающая православный закон лучше других, однозначно соглашалась:

– Нельзя!

Но Иван не сдавался:

– Нельзя, но ради детей можно. Ведь спасение-то в чем? В крещении. Что ждет на небесах некрещеного? То-то же. А когда все сто процентов населения крещены, то всё, бабоньки, всё! Сатане придется исчезнуть.

Игнорируя возмущающее слух обращение «бабоньки», Вигнатя пыталась вырулить на наболевшее:

– А подростки, которые крещены? Смотрите, сколько их у нас, крещены – да, а ведут себя так, что мама не горюй! Ни норм не соблюдают, ни постов, ничего. В храм не ходят. Библию не читают.

– Вот о чем я и говорю! С младенцев надо начинать! – твердил свое Иван.

– Вера Игнатьевна, а ваши внуки Библию читают? – вопрос Галины Николавны был риторический, потому как о внуках Вигнати уже говорилось не раз: вежливый и внимательный Макс всем понравился мгновенно, и Евгения, хоть и заочно, по фотографиям – тоже.

– Мои – читают, – с достоинством кивнула Вигнатя.

– Ну вот! – победно воскликнула Николавна. – Вот видите. Моя точка зрения оказывается правильной. Спасись сам, и остальные последуют твоему примеру.

– Так я ж не только о своих внуках волнуюсь, я ж вообще… – пыталась возразить Вигнатя, которой приятно было быть примером, но не о том ж речь!

– А вообще всех надо крестить в роддоме! – вставлял Иван-старший. – Поголовно! Вы помните, как язычную Россию крестили? Насильно! Согнали всех к реке – и вперед! А в наше время не до рек-озер, не до роскоши. В роддоме надо крестить – вот вам и весь сказ!

И сестры Онипко опять соглашались. Иван-младший принципиально был с ними в одном направлении ходом мысли, но про себя, про себя, а вслух больше помалкивал. Бесплодная девушка тоже была «за», пусть крестят в роддоме, лишь бы ребеночек, лишь бы было кого крестить, лишь бы с ней случилось чудо, ведь дает же Бог деток даже тем, кто в него не верит, а она верит…

«Нет, ну разве не убогие, а?» – мысленно досадовала Вигнатя.

Любуня, как и младший Иван, тоже больше помалкивала. Она была уверена: Бог – это личное дело каждого, молись ли, постись ли, кайся ли – обсуждать на людях тут нечего. Из-за этого молчания Вера Игнатьевна на нее потихоньку дулась.

По приезде разместились в спортивном зале третий год ремонтируемого Детского Центра. Вигнатя, если и была в шоке, виду не подавала: обещали приличную гостиницу, а тут… А Любуня восприняла происходящее спокойно: в зале так в зале. «От церквы недалеко – и ладно!» – подумала Любуня.

Зал был разделен белыми двухметровыми перегородками с крючками для одежды. Кроватей не было, было что-то вроде… полатей, что ли? Люба не знала, как назвать спальные места: по двенадцать мест, залезать с ног – ну, то есть подушки у стены, в ряд, ноги к проходу. А через метр, вдоль ног – перегородки для одежды. На крайние места можно не залезать, конечно, а так садиться. Но крайние были заняты. Застиранные бурые и серые одеяла стопками лежали на подоконнике и под ним, у холодной батареи, на газетах.

– От благодать, от молодца! Чистенько! – одобрительно осмотрел лежбище Иван-старший. – Устроимся с комфортом!

Вигнатя поджала губы, но ничего не сказала.

– Вот мы годков пять назад на Великорецком были, помнишь, Том? – повернулся он к жене, одновременно устраивая рюкзак под вешалками. – Это было да-а…

– Это да, – согласилась жена.

– А что за Великорецкий? – поинтересовалась Люба.

– Великорецкий крестный ход, – охотно принялся объяснять Иван. – Человек тыща, наверно, шли. Колонной. Сто пятьдесят кэ-мэ пешком.

– Ско-олько?

– Сто пятьдесят, даже побольше будет.

– Побольше! – опять согласилась Тома и неожиданно засветилась, засмеялась: – Три с половиной марафона!

– Крестные ходы нехорошо марафонами мерить! – заметила Вигнатя.