Библия в СМСках

– Да нет, я задумался просто, ну и…

– Ну и заснул! – Ева одновременно и обиделась, и разозлилась. – Я тут стараюсь вовсю, чтобы как лучше, а тебе, а ты!

Салим встал, отряхиваясь от катушек.

– Ты очень красивая.

– Ты так не думаешь! – Ева раздраженно передернула голыми плечиками. – Если бы я на самом деле тебе нравилась, ты бы не заснул!

– Послушай, я не спал. У тебя такое платье…

Ева резко развернулась и потопала на кухню. Салим, протирая глаза – за ней.

Она не понимала, что с ней. Или понимала. Понимала, вот! Она, как последняя дура, влюбилась в этого мужлана, в этого дурака невоспитанного, а он, а ему… А ему на нее плевать, на нее, на умницу, на красавицу и вообще…

Он не понимал, что с ним происходит. Или понимал, почти понимал. Ему безумно нравилась эта девчонка, особенная, удивительная, не такая, как все, ради которой можно – хоть в пропасть, а она, а ей… А ей от него нужны только фотографии, ей нужен настоящий аргентинец, сын дипломата, богач, который знает про всяких Алис и у которого есть отдельный холодильник для собаки…

– Ева…

– Ну что – Ева? – она обернулась.

– Ты правда очень красивая, ты… – Салим сделал еще шаг, теперь они стояли близко-близко.

На кухне был полумрак. Свечи горели ровно, их было много, но все равно был полумрак. Сумерки. Как в кино про вампиров. Салим хотел сказать что-нибудь романтическое, но сразу не сообразил, что сказать, и сказал так:

– Ты просто супер. И дом у вас супер…

«Ему я нужна или бабушкин дом?» – мимоходом подумала Ева, но что-то внутри, гуляющее по желудку и в области легких, отбросило эту мысль за горизонт и не оставило в голове больше никаких мыслей.

– Давай выпьем за тебя, – предложил Салим, беря со стола бокалы с уже налитым красным вином и все еще не понимая, что с ним, откуда такая смелость. – На брудершафт.

Ева молча взяла бокал. Они переплели руки, стали пить мелкими глотками.

Салим ни о чем не думал.

«Он красивый».

Салим ни о чем не думал.

«Он не такой, как Кит».

Салим совсем ни о чем не думал.

«Он не такой, как Кирпич».

Салим сделал последний глоток.

«Я его люблю или нет?» – задумалась Евгения.

Салим поставил свой бокал на стол и осторожно взял Еву за плечи. Плечи были голые и бархатные. Руки Салима тряслись, и он ничего не мог с этим поделать. Они сами собой притянули девушку к себе, то есть к нему, то есть… «У меня все получится. Как в кино…» – подумал Салим.

– У тебя изо рта пахнет! – сказала Ева.

– Что-о-о???

Дальше они скандалили. Начала скандала ни Ева, ни Салим позже вспомнить не могли, как ни старались. Ева орала про то, что что Салим себе позволяет вообще, и чуть не убила его бутылкой по голове, и поскользнулась на луже и осколках бутылки, и высыпала всю солонку себе на платье, на пятно, и еще орала, чтобы он не подходил близко, и вообще! А Салим в ответ кричал, что на фиг ему не нужна такая истеричка, вообще, и зря он ввязался в эти эсэмэски с Библией, что просто не хотел отказать Максу, и что никакой он не сиротинушка, и никакой дом ему не нужен, и вообще! А Ева взбеленившись, вопила, что всё он врет, что он не только с Максом, но и с Вигнатей, видимо, обо всем заранее договорился, чтобы, чтобы вообще! А Салим крутил пальцем у виска в ответ и хотел стукнуть эту дуру башкой об стол, чтобы она одумалась и перестала нести чушь, и вообще!

…Стасу не спалось. Он проснулся оттого, что брат и Солнышко кричали. Потом они перестали кричать, и брат ушел, хлопнув дверью. Солнышко тоже ушло. Стас лежал тихо, как мышка, и молчал. Ёля тем более помалкивал.

Когда крики кончились, Стас попытался уснуть, но у него не получилось. Как только ему засыпалось, из засыпательной темноты, из слива ванны, начинал издевательски вылезать злополучный чевяк. Стас понял, что надо пойти и открыть кран в ванну, чтобы чевяк нипочем не вылез. И он даже встал. И даже сделал два шага к ванной. Но, во-первых, входить в ванную было страшно. Во-вторых, а вдруг повторится, как тогда с подвалом?

Вместо того, чтобы зайти в ванную, Стас продиффундировал на кухню. На кухне было светло, горели свечи. На кухне ему на глаза попалось подсолнечное масло. И Стас вспомнил, что его спасение – во втором этаже и скользкой лестнице. Он аккуратно обошел лужу и осколки и взял бутылку с маслом…