Библия Ветхозаветной Церкви

Как уже не раз отмечалось на страницах настоящей работы, в Ветхом Завете авторитет библейского автора, записывающего законы и слова Господа, подтверждается публичным удостоверением Божьего благоволения к нему. Служение Моисея — тому наглядный пример. Все, что он делал и в чем принимал участие, было публичным достоянием — он не пытался скрывать своих действий от израильского народа. Именно по этой причине слова библейского автора стали почитаться каноническими. Помимо бесспорных знамений Божественного благоволения, явленных на Синае и в скинии собрания, Моисей сам совершал чудеса, как гласит Писание, и в Исх. 14,31 мы читаем о предназначении этих чудес: «И увидели Израильтяне руку великую, которую явил Господь над Египтянами, и убоялся народ Господа и поверил… Моисею, рабу Его». Почти дословно это выражение повторяется в Исх. 19, 9, где повествуется о богоявлении на Синае. Господь сказал Моисею: «Вот, Я приду к тебе… дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда». Почти сразу же по возвращении в Египет Моисей доказал свое право быть глашатаем воли Божьей, совершив перед израильтянами чудесные знамения. «И сделал Моисей знамения пред глазами народа, и поверил народ».[61] Даже египтяне признали, что Моисей — помазанник Божий. «И дал Господь милость народу Своему в глазах Египтян, да и Моисей был весьма велик в земле Египетской, в глазах рабов фараоновых и в глазах народа» (Исх. 11,3). Все эти чудеса были тесно связаны с властью жезла Моисеева, который назывался «жезлом Божьим» (Исх. 4, 20; 17, 9). Чудеса в Египте и в пустыне Моисей совершал не иначе как силой Божьей, заключенной в жезле. Исх. 4, 17: «И жезл сей возьми в руку твою: им ты будешь творить знамения». Силою этого жезла Моисей превратил свой посох в змея; им же пророк обратил воды Нила в кровь, произвел великое множество жаб, навел на Египет полчища мух, вызвал самую ужасную за всю историю этой страны бурю, навел на дом фараонов проклятие саранчи, разделил воды Чермного моря, высек из камня воду для Израиля во время их странствования по пустыне и поразил нечестивых амаликитян.[62] Если предположить, что чудесных знамений и явлений Божественного величия на самом деле не было, то у Израиля не было никаких причин принимать слово Моисея. Если же чудеса действительно имели место, то у народа Божьего было на то более чем достаточно причин, и, как мы видим, израильтяне приняли Моисея как глашатая воли Божьей сразу же после исхода (Исх. 18, 13–16). Сомнения, которые одолевали их раньше, рассеялись окончательно (Исх. 4, 1–9).

Ни для кого не секрет, что, с точки зрения целого ряда ученых, материал Пятикнижия состоит из нескольких литературных традиций и частично почерпнут из устных преданий древности. Литературные традиции подверглись довольно тщательному редактированию, пока однажды не приняли окончательного, зафиксированного вида. Считается, что именно в этот момент они обрели статус канона. В истории Израиля кристаллизация Божественных откровений произошла сравнительно поздно, как утверждают представители этой школы. Пределы каждой из литературных традиций, или литературного слоя, библейские критики определяют с помощью тщательного анализа текста, исходя из общепризнанных посылок. Литературный слой представляет собой набор легенд, так называемых преданий древнего Израиля, которые со временем стали считаться историческими. Поскольку эти традиции–легенды постоянно пересматривались, мы не можем с точностью сказать, что же произошло на самом деле и произошло ли вообще что–то. Джеймс Флеминг (James Fleming) попытался решить эту задачу в ходе написания краткой биографии Моисея.[63] Однако перед ним встала проблема, с которой сталкиваются все библейские критики: библейская традиция — это «единственный источник конкретных сведений, которым мы располагаем». А поскольку эта традиция считается недостоверной, кто может сказать, что в действительности произошло? Тем не менее, Флеминг в некоторой мере все равно опирается на эту традицию по той лишь причине, что согласно общему мнению библейских критиков, она содержит в себе зерно истины. Но даже если бы это было так, подобное допущение никак не проливает свет на то, почему израильтяне признали ветхозаветные Писания каноническими и почитали их высшим авторитетом.