Библия выживальщиков

– Кот, какого хрена ты тормозишь? Недавно сам напоминал Хану, что нужно торопиться, иначе могут возникнуть нешуточные проблемы, а теперь тебя приходится подстёгивать.

– Всё, Батя, уже идём, – заявил Саша, – сам же знаешь, чтобы прийти в себя от этого пойла, нужно несколько минут отдышаться. – Потом он, плечом пихнув Дохтура, произнёс: – Ну что, Игорёха, двигаем. Только не высовывайся, держись у меня в кильватере.

Саша повернулся и неторопливо поехал к стоявшей группе людей. За ним покатил Игорь со своими чемоданчиками, я замыкал эту колонну. Когда мы наконец приблизились, к двум мужикам и Флюру подтянулись ещё и три женщины, до этого стоявшие отдельно. Одна из них присела около раненого и пыталась помочь ему.

Подъехав к этим незнакомым людям, я ощутил тяжёлый запах немытых тел. Саша сразу же ввязался в разговор с тем мужиком, с которым сейчас беседовал Флюр. Я же взял в оборот человека в грязной телогрейке, стоявшего недалеко от раненого, вернее, он первым обратился ко мне:

– Милостивый господин. Не скажете – с какой вы хаты и кто там у вас пахан?

Меня от этих слов передёрнуло. Изумлённо уставившись на него, я только и смог из себя выдавить:

– Какая, нафиг, хата? Что за пахан? Это ты по фене, что ли, со мной говоришь? Предупреждаю, мы с зонами ничего общего не имеем и блатному языку не обучены. Да и бандюков особо не любим. Не уважаем. Так что давай, мужик, говори нормальным языком, нечего тут мозги компостировать. Если тебя интересует, откуда мы, то могу сказать – издалека, из Подмосковья. Паханов не имеем – у нас полная демократия, а всякое там уголовное дерьмо мы давили и давить будем.

Реакция мужика на мои слова была неожиданной, он заплакал и, всхлипывая, прошептал:

– Господи! Неужели мы дождались!

Я повернулся к Игорю, который уже начал заниматься раненым, и крикнул:

– Дохтур, кинь-ка сюда свою заветную фляжку. Тот привстал, стряхнул с колен прилипший снег, повернулся ко мне и спросил:

– Что, вдогонку ещё глоток требуется?

– Да нет, просто тут народ какой-то нервный, нужно мужика в чувство привести, – ответил я, – смотрю, ты тоже с лица спал, как сюда попал, сдаётся мне, тебе тоже пара капель не помешает.

– Это ты верно говоришь, – ответил Игорь, – обидно, но мой клиент уже не жилец, хорошо, если ещё минут двадцать протянет.

В этот момент раненый захрипел, несколько раз дёрнулся и замер. Игорь опять повернулся и наклонился к нему, но быстро встал и, неловко переступая лыжами, подошёл к нам. В руке у него уже была вожделенная фляжка, но сначала он сам сделал из неё глоток, потом передал мне и произнёс:

– Всё, преставился бедолага.

Я взял флягу, налил этого адского зелья в колпачок и поднёс его ко рту всё ещё всхлипывающего мужика. Тот послушно открыл рот и сделал глоток, при этом бедолага чуть не задохнулся, часто заглатывая порции морозного воздуха, потом физиономия потихоньку разгладилась, глаза сощурились, а рот расплылся в блаженной улыбке. Я налил ещё граммов двадцать эликсира и протянул бородачу. Тот уже сам, взяв эту порцию, мгновенно опрокинул колпачок в свой широко раскрытый рот, утробно ухнул, помахал снятой рукавицей перед раскрытым ртом и уставился на меня преданными собачьими глазами.

Я опять обратился к нему:

– Ну что, мозги прочистились? Теперь-то можешь нормально говорить? Объясни мне, непонятливому, кто это – мясные, ездовые и забойщики? А также мне не ясно, что такое секретариат и почему ему нужно давать мзду. Мзда – это что-то типа налога, я правильно понял?

Мужик усиленно закивал головой, потом немного заплетающимся языком начал отвечать на мои вопросы.

– Это все рабы, мясные – это те, которых специально откармливают, чтобы забить, мясо у них вкусное, его едят только элита и быки. Ездовые, это такие как мы, таскаем по морозу гружёные сани – сюда отбирают самых выносливых. Правда, долго они не живут, очень часто обмораживаются и застужают лёгкие. Таких – сразу на утилизацию. Ну а забойщики это те, кто рубит уголь, их тоже часто отправляют на утилизацию.

– Да тут что, все людоеды? – потрясённо воскликнул я.

– Да нет, рабам мясо не дают, кормят в основном варевом из овощей и пшеницы. Мы привозим всё это со старых элеваторов и овощехранилищ, – ответил бородач, – правда, я слышал, что забойщики в дальних штреках отлавливают крыс, и у них можно иногда раздобыть крысиное мясо, но стоит оно очень дорого.

Все это произносилось совершенно будничным тоном, без всякого надрыва, на лице говорившего не отражалось никаких эмоций. Эта обыденность и смирение потрясли меня больше всего. Я не удержался и прервал мужика новым вопросом:

– И вы всё это терпите? Разве нельзя скрутить всю эту элиту? Вас же наверняка больше.