Библия выживальщиков

– У нас Таня прошла военную кафедру в институте, их там учили бросать гранаты, – бодро отвечала Вика, – да и меня Саша на полигоне тренировал, помнишь, когда я увязалась с ним одним летом на недельные сборы.

– К тому же гранат вы набрали на бандитской базе в Туле целых два ящика, – продолжала она настаивать, – их вполне хватит всем с избытком и даже этому маньяку Хану.

Я тогда внутренне был полностью уверен, что уж им-то гранаты точно никогда не пригодятся, поэтому довольно быстро сдался и вручил Вике пять РГН; а вон оно как получилось…

Пока я договаривался с нашей лучшей половиной, остальные помогали Флюру устанавливать растяжки, а также небольшие взрывпакеты, закреплённые на буксировочном тросе саней. Решено было тросы обрывать взрывом во время движения, а не мучиться и не терять время, отрезая их ножом; тем более для этого пришлось бы останавливаться, выходить из кабины, и всё это под огнём противника. Десяток взрывпакетов Флюр изготовил ещё давно, из гранат для нашего гранатомёта «Балкан», думая ими рыхлить смёрзшийся уголь. Электродетонаторов у него ещё оставалось три штуки. Валера быстро установил проводку и поставил в кабины выключатели, теперь одним движением можно было замкнуть цепь, произвести взрыв и освободиться от саней в нужном месте.

Вся эта подготовка, вместе с облачением гранатомётчиков в маскхалаты, заняла сорок минут. Наконец, в четыре часа ребята загрузились в ТТМ и «газон», и мы их по параллельной улице развезли к намеченным местам высадки. Потом, даже не останавливаясь около «Уралов», направились по нашей старой колее, метров за триста до начала этих двух рядов торчащих из-под снега домов.

Добравшись до того места у въезда в город, где стоял наш караван (тогда Саша с Флюром наследили на снегу, выходя из вездехода, чтобы сделать рекогносцировку), мы встали и выключили двигатели; и экономия топлива, и можно было услышать рёв чужих дизелей – звуки в этом белом безмолвном пространстве разносились очень далеко. Затем установили постоянное дежурство наблюдателя, который из верхнего люка ТТМа, в бинокль отслеживал направление возможного появления противника. Было решено ожидать преследователей до наступления полной темноты, а потом со всей возможной скоростью уматывать отсюда подальше и больше не искать никаких контактов с выжившими людьми. Темнеть здесь начинало в восемь часов вечера, поэтому уезжать мы собирались в девять.

Первая смена дежурить с биноклем выпала мне. Валера в это время всё расспрашивал Васю о жизни в подземном убежище после катастрофы. У него, как, впрочем, и у остальных, не укладывались в мозгах сведения о диких нравах здешнего общества – рабство и каннибализм, процветавшие среди этих, некогда цивилизованных людей.

Наверху было довольно-таки холодно, ледяной ветер, несмотря на тёплую одежду, пробирал до костей, и мы договорились дежурить по полчаса, наше наблюдение дублировалось и в кабине вездехода посредством мониторинга изображения на экране ноутбука (Валера всё-таки успел установить по две камеры на «газон» и ТТМ).

После окончания моей смены и выхода на дежурство Валеры я, блаженно развалившись в кресле показавшейся очень тёплой кабины, жадно выкурил первую на сегодня, внеплановую сигарету. В связи с дефицитом табака была установлена жёсткая норма – в сутки четыре сигареты на одного курильщика, но в связи с экстремальной ситуацией сегодня все получили их двойную норму. Покурив и совсем расслабившись, я уже собрался налить себе из термоса горячего кофе, когда из смотрового люка на меня буквально скатился Валера и заорал:

– Вижу! Вижу на горизонте несколько движущихся точек.

От неожиданности я пролил на себя всю пластиковую чашку горячей жидкости, чертыхнувшись, отбросил её подальше и впился взглядом в экран ноутбука. Но там не было видно ничего нового. Тогда я взял подзорную трубу, оттолкнул Васю, который тоже пытался что-то высмотреть без бинокля, и высунулся по пояс из люка, чтобы увидеть эти движущиеся объекты. В это мощное оптическое устройство можно было хорошо рассмотреть двигающиеся на нас три единицы аэросаней и, где-то на расстоянии километра от них, два БМП и большой трёхосный грузовик на шинах низкого давления.

– Вась, а почему я не вижу у грузовика газогенераторной установки? – спросил я у бывшего раба. – Полное впечатление, что грузовик работает на обычном топливе.

– Да я же говорил, что весь грузовой автопарк, оборудованный газогенераторами, уехал за товаром в Донбасс, – ответил он, – остался один вездеходный «Урал» на шинах низкого давления. Его обычно используют в экстренных случаях, уж очень он прожорливый насчёт соляры. А ставить туда газогенератор не хотели, если их использовать, теряется тридцать-сорок процентов мощности двигателя. На нём обычно передвигается тревожная группа.

Он замолчал, испуганным и каким-то жалким взглядом глядя на меня, потом не выдержал и попросил:

– Послушай! Дай хоть глянуть, с кем нам придётся иметь дело. Может, посмотрю и какую-нибудь дельную мыслишку выскажу.