Библия выживальщиков

Лицо бандита посерело, когда он увидел в нескольких сантиметрах от себя этот смертоносный предмет – знал, козёл, что при взрыве у него нет ни одного шанса уцелеть. А больше всего воздействовал на его психику мой нервно дрожащий палец, с усилием прижимающий скобу гранаты. Естественно, я нервничал, сердце в этот момент, наверное, море адреналина гнало по сосудам, к тому же держать на вытянутой руке груз весом шестьсот граммов в моём теперешнем состоянии было тяжеловато.

Надо отметить, к чести бандюги, что он уже после секундной заминки смог взять нервы под контроль и сразу попытался как-то разрулить ситуацию, произнеся слегка охрипшим голосом:

– Ты что, мужик, ошизел? Взорвётся же! Давай, заканчивай свои выкрутасы – думаю, сможем договориться, отпустим вас с корешом к Сипатому.

Я в этот момент сам готов был взорваться не хуже гранаты. Психика пошла вразнос, мозги плавали в море адреналина – хорошо, крохотный кусочек рассудка выжил, продиктовав следующую фразу:

– Ну что же, если выкуп подходит, мы, пожалуй, пойдём. Прикажи своим шавкам опустить автоматы!

Главарь громко выкрикнул приказания. Следом за ним и я заорал:

– Серёга, быстро сваливай! Ныряй за поезд и там жди меня!

Мой напарник перед этой командой стоял на четвереньках и мотал головой, пытаясь прийти в себя после удара прикладом по голове. Его обидчики стояли рядом, двумя кобрами уставившись на мою руку с гранатой, – они тоже находились в зоне поражения лимонки и прекрасно это осознавали, поэтому никто не препятствовал Сергею подняться. Наконец, пошатываясь, он подошёл к пассажирскому составу. Затем, как мне казалось, ужасно медленно и неловко забрался на невысокую насыпь, встал на четвереньки и полез под вагон.

Как только его ноги скрылись из виду, я, обращаясь к главарю бандитов, сказал:

– Ладно, прощевай, братан, я тоже сваливаю! Приятно было пообщаться! Но если выкуп устроил – ракетницу-то отдай!

Получив обратно ракетницу, отобранную у Сергея, я засунул её свободной рукой в карман, улыбнулся и произнёс:

– Да, чуть не забыл – выкуп-то забери! Перед этим я сжал гранату всеми пальцами, а сейчас сунул кулак с подарочком за полу, распахнутой на груди длинной куртки бандита. Мгновенно отпрыгнув, метнулся к вагону, на счёте двадцать три упал на насыпь и, больно ударившись о рельсы, перекатился на другую сторону. Когда катился вниз по насыпи с другой стороны эшелона, услышал звук взрыва. Правильно, громыхнуло как раз вовремя, когда я про себя произнёс цифру двадцать пять, значит, с того момента, когда отпустил спусковую скобу гранаты, прошло примерно пять секунд, а точнее 4,8 – этот факт я помнил со времён военной кафедры в институте. На этой задержке во взрыве Ф-1 и строился весь мой авантюрный расчёт – успеть сунуть гранату сволочуге, а самому рыбкой нырнуть под вагон и укрыться от взрыва на другом краю железнодорожной насыпи. Я надеялся, что при этом ни один осколок не зацепит ни меня, ни Сергея, который к тому времени уже должен был находиться за этой насыпью. После взрыва надо было немедленно рвать подальше от этого места. Даст бог, бандиты совсем ошалеют от взрыва, и нам удастся скрыться, пока они приходят в себя. Так что, план незамысловатый, рискованный… а что другое оставалось? То обстоятельство, что я стоял рядом с железнодорожной насыпью, давало хороший шанс преодолеть её за пару-тройку секунд.

Всё это я просчитал и удачно выполнил, но вот следующую фазу запорол, кажется, так как лежал теперь под насыпью и не мог даже дышать, не то, чтобы «скорее рвать подальше от этого места». Страшно болела грудина и позвоночник, получившие неслабые удары о железяки, когда я крутился, с ходу преодолевая железнодорожные рельсы. Мне даже показалось, что когда я мысленно произносил «двадцать четыре», при очередном столкновении моего тела с одной из рельс что-то хрустнуло в области рёбер. Захлестнула нестерпимая боль, а следом за ней невероятная злость – неужели сейчас всё загублю? Ведь подставляю не только себя, но и Серёгу – вот он сидит, совсем недалеко, и сам здорово тормозит, по-видимому, ещё не отошёл от побоев.

Не знаю, сколько времени я так валялся, беспомощный, совершенно неспособный передвигаться, даже на четвереньках, не то что бегом, однако безволие мгновенно пропало, когда с той стороны эшелона начали долбить автоматы. Я мгновенно вскочил, превозмогая дикую боль, и заорал Сергею:

– Ты, тормоз долбаный, быстро за мной! – И бросился что есть духу бежать вдоль насыпи, пригибаясь, чтобы не зацепила шальная пуля.

Стреляли наугад, целя между рельсами и днищем поезда. Наибольшее количество искр, отлетающих от колёсных пар и рельсов в результате рикошетов автоматных пуль, концентрировалось в месте за вагон от нас – в том направлении, откуда мы и приехали. Естественно, я побежал в противоположную сторону.