Библиологический словарь

Идеи С., вначале забытые, с сер.18 в. стали оказывать большое влияние на европ. мысль. Они отразились на взглядах *Лессинга, *Гердера, *Шеллинга и др. философов. По мнению Вл.*Соловьева, «статический пантеизм Спинозы был необходим как предположение для исторического пантеизма Гегеля, а затем и положительной христианской философии».

Хотя С. был глубоким знатоком Библии, его монизм, в к–ром не осталось места для *Откровения Бога в истории, был бесконечно далек от *богословия библейского. Творение не было в глазах С. свободным актом, преодолевающим бездну между Сущим и тварью; все созданное он мыслил как модусы, проявления Божества. В этом он приближался к греч. философским системам элеатов, стоиков, неоплатоников. Однако сам С. был убежден, что его воззрения не противоречат Писанию. «Вместе с Павлом, — говорил он, — и, быть может, вместе со всеми древними философами, хотя и иным образом, я утверждаю, что все находится в Боге и в Боге движется». Познавая себя, мир познает божество. В свете этой мысли С. понимал и явление Христа. Христос, по его словам, был «устами Божиими», Он «имел общение с Богом душа к душе». «Мудрость Божия, т. е. мудрость, превышающая человеческую, приняла в Христе человеческую природу, и Христос был путем к спасению». Спасение С. трактовал как причастность к истинной «всеобщей религии человечества», сущностью к–рой является совершенная этика (стоического типа).

Философ переводил ВЗ на голландский язык, написал грамматику евр. языка (1677). Но гл. библ. трудом С. считается его «Богословско–политический трактат», над к–рым он работал в течение 5 лет. В нем С. подошел к Библии как к документу историческому, литературному и религиозному (в том смысле, как понимал религию сам С.). Свою исходную герменевтич. позицию философ взял из *протестантской экзегетики. «Все познание Писания, — утверждал он, — мы должны заимствовать из него одного». На этой предпосылке строятся три гл. правила *герменевтики С. 1) Толкователь должен учитывать природу и особенности евр. языка, так как писатели Ветхого и Нового Завета были евреями. Необходимо знать специфику евр. письменности и грамматики, к–рыми обусловлены многие неясности, двусмысленности и спорные места в тексте. 2) Толкователю следует «собрать положения каждой книги и свести их к существенным началам». Напр., употребление *антропоморфизмов и *натуроморфных образов должно быть правильно понято в свете общего учения Библии о Боге. 3) Адекватная интерпретация Писания будет неполной, если пренебречь изучением обстоятельств, времени и истории создания библ. книг. Именно в этом последнем пункте С. проявил наибольшую оригинальность. Хотя он писал на 20 лет позже *Гоббса, он первым предпринял попытку развернутого анализа проблем *атрибуции и *датировки ветхозав. книг. Опираясь на расшифрованные им указания *Ибн–Эзры, С. рассмотрел *дублеты, *противоречия, *анахронизмы и лакуны в *Пятикнижии и пришел к выводу, что Моисею принадлежит лишь малая его часть (в частн., Книга Завета). Все остальное было собрано старейшинами и отредактировано Ездрой. С. также показал, что Ис Нав содержит в себе внутренние доказательства более позднего происхождения, чем события, описанные в этой книге. Философ подчеркивал, что в Писании встречаются места, в к–рых выражено только личное мнение свящ. авторов (напр., 1 Кор 7:25–40). *Боговдохновенность для него сводилась к выражению в Библии «истинной религии». «Откровенное Слово Божье не есть нек–рое известное число книг, но простое понятие божественной мысли, открытой пророкам, именно: понятие о почитании Бога всем сердцем путем соблюдения справедливости и любви». Это Откровение не является плодом философствующего разума: философия и религия — сферы независимые. Именно откровение о жизни согласно вере и любви есть ядро Библии, сохранившееся неповрежденным, несмотря на всю сложность истории свящ. книг. Высшие истины, провозглашенные Писанием, не могут быть затемнены ни ошибками переписчиков, ни другими человеческими несовершенствами Библии как книги. «Всеобщий Божественный закон, к–рому yчит Писание, дошел до наших рук абсолютно неискаженным». *Предание в глазах С. — это не что иное как естественный «свет разума», с помощью к–рого соборы, иудейские и христианские, отобрали корпус *канона. В соответствии со своим пантеистич. монизмом С. полностью игнорирует *историзм Свящ. Писания и, вопреки прямому смыслу Библии, делает Откровение исключительно имманентным фактом. По существу то, что открывается в Библии, для С. есть лишь о б н а р у ж е н и е истин, присущих человеческому духу от природы. Многие исагогич. гипотезы С. не выдержали испытания временем, однако его труд явился важным этапом на пути становления библ. науки.

 Opera, Bd.1–4, Heidelberg, 1925; в рус. пер.: Переписка, М., 1932; Богословско–политический трактат, М., 1935; Избр. произв., т.1–2, М., 1957.