Библиотечка «Красной звезды» № 11 (515) - Помнить, откуда родом

— Знаете, мне очень везло на режиссеров. Это и уже упомянутый Никита Михалков, и другие, дававшие хороший нравственный заряд.

— Ну, а теперь — все в прошлом, стали театральной актрисой, прощай, кино?

— Нет, по-прежнему здравствуй: с кино я надеюсь, как бы не сглазить, долго не расставаться. Вернее, собираюсь работать на два «фронта». В театре ведь… Там выходишь сегодня к зрителю, что-то в себе не понравилось — в следующий вечер чуточку выравниваешь… А кино — вспышка, удар, мгновение. Всего себя надо вложить в каждый дубль, потому что он, возможно, последний. Вот крикнул режиссер из полумрака, из-за съемочной камеры: «Все! Сняли!» А потом сели в просмотровом зале — и… Эх, здесь бы малость не так сыграть! Да поздно, поезд ушел, нужно было раньше себя подправлять, критиковать. Думается, с таким ощущением должны работать не только в кино, как вы считаете?

Недавно отснялась в телесериале «Жизнь Клима Самгина»… Играю мать главного героя…

— А если в итоге нашей беседы попытаться определить, чего вы ищете в работе для экрана и на сцене?

— Однажды мне довелось говорить вашему коллеге о своей любимой книжке про Золотой Ключик. Для всех нас, как у ее героя, наступает момент: надо покидать «папу Карло», отправляясь на поиски собственной доли. И все мы — актеры и неактеры — ищем в стене свою дверь, разыскиваем волшебный ключик от нее. А за каждой чудесной дверью появляется новая дверь. В такой бесконечности — радость работы, радость жизни, которая ничто без дела. Любого. В том числе военного. Мне это известно не понаслышке: сужу по матери и отцу, взрастивших меня в семье военных такой, какой я вам нынче и вижусь.

Когда материал уже был подготовлен, я узнал, что Елена Соловей получила два предложения — от «Мосфильма» и «Беларусьфильма». Поиски волшебных дверей продолжаются…

Виталий Нестеренко

Григорий Поженян: Сто процентов надежности

Мы договорились с Григорием Поженяном о встрече в Центральном Доме литераторов.

— В три часа буду слушать там одного композитора, — сказал Григорий Михайлович, — но часа в четыре, думаю, освобожусь.

К стихам Поженяна обращались многие композиторы. Но поэта далеко не всякая музыка устраивала. Я слышал, что он нередко отвергал варианты песен, предложенные ему даже известными мастерами. А тут при телефонном разговоре Поженян и вовсе не упомянул фамилии композитора. Нет, такое начало меня интриговало…

Поэт появился в фойе точно в назначенный час. Был он очень радостным.

— Срочно идемте в малый зал, — пригласил Григорий Михайлович. — Хочу познакомить вас с молодым композитором Дмитрием Лагачевым. Ему восемнадцать лет. В этом году окончил в Новосибирске школу, приехал в Москву поступать в театральный институт, не прошел по конкурсу и сейчас готовится к службе в армии. А какие песни он пишет!

Я удивился песням Лагачева не меньше, чем поэт. Музыкальные способности его были очевидны. Не случайно фирма «Мелодия» заинтересовалась двумя его произведениями.

Дмитрий потом рассказывал, чем его задели стихи Поженяна: «Поразила необыкновенная судьба поэта. В годы войны боевые друзья считали его погибшим. Мать получила похоронку на сына. А он чудом выжил и снова пошел в бой. И стихи Поженяна — очень прямые и честные, берущие за душу. Мне кажется, они так и просятся на музыку. Но хором петь их нельзя. Это лирика, не для компании. Это разговор с самим собой, но важный для многих». А еще Дмитрий сказал: «Наверное, не все у меня получилось. Я многого все-таки о поэте не знаю. И от этого мои песни, видимо, проигрывают, что-то недоговаривают. Мне, например, неизвестно, как в жизнь и творчество Поженяна вошла война, как относился он в те годы к любви и дружбе. Думаю, что все это интересует не только меня, но и многих других ребят, ведь нам скоро служить в армии. Я вот хотя и храбрюсь, но больше для вида, а самому немножко страшно: как сложится служба, будет ли время для творчества и что смогу отдать я армии и что даст она мне?»

Вопросы молодого композитора и завтрашнего воина в какой-то мере и определили характер беседы с поэтом.

— Что дает военная служба? — переспрашивает Григорий Михайлович. — Прежде всего чувство уверенности. Когда мне бывает трудно, возникают в жизни сложности и я начинаю теряться, то первым делом стремлюсь в те места, где когда-то был молодым и, как мне казалось, сильным. — в Одессу или в Севастополь, там в тридцать девятом году начиналась моя флотская служба.