Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993)

Высокая, не очень полная, но и не худая старуха, с ног до головы одетая в черное, стояла посреди комнаты. В левой руке у нее была трость, на которую она чуть опиралась. Голубые глаза на светлом, не очень дряблом для ее возраста лице смотрели на вошедших строго и вопрошающе.

Шатохин поздоровался.

В ответ прозвучало сдержанное и негромкое:

— Здравствуйте.

У Шатохина не было никаких сомнений, что перед ним — мать погибшего в автомобильной катастрофе преподавателя московского вуза. Но все же уточнил:

— Здесь живут Елена Викентьевна Тандетникова и Ольга Ивановна Ожигова?

— Нет. — Старуха еле приметно отрицательно повела головой.

— Хорошо. Пусть будет по-другому, — сказал Шатохин. — Здесь живут Великонида и Флорида?

— Здесь. — За словом последовал наклон головы. — Великонида перед вами.

— Майор милиции Шатохин. Из краевого уголовного розыска.

Начальника районного угрозыска старуха знала, он бывал в здешних скитах. Шатохин тем не менее представил и его:

— Лейтенант Поплавский.

Взгляд Великониды оставался вопрошающе строгим, выражение лица спокойно-хмурым.

— Разрешите присесть? — спросил Шатохин.

Справа от двери у стены была скамейка, и Великонида указала на нее:

— Прошу.

Сама, опираясь на трость, прошла к окну, медленно, тяжело опустилась на стул.

Скит Великониды отличался от всех других, в которых Шатохину довелось побывать по долгу службы. Полы покрашены и застелены самотканными дорожками; стол, комод, тумбочка, несчетное количество полочек, на которых помещались образа, — все покрыто белыми скатертями и салфетками; печь и закуток за ней закрыт плотной полотняной занавесью. И что совсем не ожидал увидеть в подобном жилище: лимонное или апельсиновое дерево в кадке. За деревом тщательно ухаживали. Солнечный свет лился в окна, каждый листик был высвечен, и ни на одном — ни пылинки. Шатохин отметил и безупречную белизну скатертей и салфеток.

Всматриваясь в непроницаемое лицо Елены Викентьевны, Великониды, пытался понять: известно, нет ли ей о том, что стряслось с ее, сыном? На похоронах, по крайней мере, не была… Сын в последний раз навещал мать позапрошлым летом. Прожил меньше недели. До этого не часто, но бывал. Всегда один. Переписывались, но на какой адрес шла почта для Великониды — пока не установлено.

— А где Флорида? — спросил Шатохин.

— Занемогла, лежит.

— Встать не может?

— Сестра Флорида, — крикнула Тандетникова.

— Я-аа, — отозвался слабый голос из-за полотняной занавеси.

— Покажись.

— Зачем это еще? Нездоровится мне, — голос звучал жалобно.

— Покажись, покажись, — добродушно, однако не без повелевающих ноток сказала Великонида.

За полотном послышалось шевеление, ткань отодвинулась, и из-за нее выглянула низкорослая сухая старуха, курносая, с глубоко посаженными мелкими глазками.

— Ну вот она я. Хворая я… — запричитала Флорида.

— Ложись, коли болеешь, — Тандетникова лишь махнула рукой, и Флорида моментально исчезла за занавеской.

— По делу к вам. — Шатохин устремил взгляд на Великониду. — Известно, наверно, об ограблении домиков на Тангауровских болотах?

Тандетникова на вопрос не ответила. Поднялась, опираясь на трость, прошествовала в дальний от двери угол, где почетное место занимали внушительных размеров икона и складень. Подняв к ним лицо, перекрестилась. Неразборчивым шепотом звучали слова молитвы.

— Обязательно найдем преступников. Иконы будут возвращены, — сказал Шатохин, когда наконец старуха отодвинулась от образов.

— Дай Бог…

— Ищем и найдем. Но заехали не за тем, чтобы это сказать, — продолжил Шатохин. — У вас много икон. Налеты могут повториться. Так что, просил бы быть предусмотрительнее.

Великонида вернулась к стулу, но усаживаться на него не спешила, стояла, опираясь на трость.

— Спасибо. Я поняла, — промолвила она.

Шатохин, а вслед и лейтенант Поплавский поднялись.

«Все-таки известно или нет об участи сына?» — в который раз за короткие минуты общения подумал Шатохин, глядя в непроницаемое по-прежнему лицо Великониды.

— Кстати, вы бы могли нам помочь, — сказал он.

— Чем это?

— Передать соседям то, что я сказал вам.

— Нет. Сестра Флорида недомогает. Сама не могу.

— Жаль… — Шатохин еще раз глянул на занавеску, за которой скрывалась вторая жилица, на Великониду. — Нам пора. Не забывайте, о чем предупредил.

— Не забуду… — Великонида сделала два шага вслед уходящим оперативникам.

— Болеет бабка Флора, как же, — первым заговорил Поплавский, когда отдалились от дома. — Просто струхнула, спряталась. Свежие снизки грибов заметили?

— Заметил.

— За час, может, до нашего приезда собраны, подвешены. Бабкой Флорой. Она у Великониды, как служанка у госпожи. И обстирывает, и варит, и все-все. От зари до зари вертится. И Великонида ею же и помыкает.