Библиотечка журнала «Советская милиция» 3/69/1991 г.

День и правда выдался замечательный. После затяжных дождей стояла тихая солнечная погода. За городом, где дорога рассекает лесной массив, Горбов сбросил скорость, полуобернулся к Загоруйко.

— Люблю я эти места, Валентин. Ты только посмотри: вот лес, там поля. Летом в меру тепло, зима бодрая, морозная. Словом, центр России. До Москвы — рукой подать, до Волги — тоже.

— Каждый кулик свое болото хвалит, — довольно равнодушно отозвался Загоруйко. — А по мне: где ни жить, лишь бы жить.

Его сейчас занимали не красоты пейзажа, а поведение этого кругленького, полнощекого человека с писклявым, вопреки внешнему виду, голосом. «Что ему вздумалось тащить меня к себе на дачу?» — думал Загоруйко.

А Горбов, услышав его: «…где ни жить, лишь бы жить…» только покачал головой, а вслух сказал:

— Жениться тебе надо, Валентин. У женатого человека привязанность к земле, любовь породившей, появляется. Да и нельзя тянуть с таким делом. А то растеряешь молодость, покроешься, как плесенью, сединой и женишься на молоденькой, как наш Виктор Сергеевич. А чего хорошего в таком браке?

Упоминание о Курбатовых неприятно задело Загоруйко, но он не показал вида, что оно ему неприятно и только раздумчиво покивал.

— Нина Семеновна молодая, красивая женщина, разве ей такой муж нужен? Вот ты ответь, Валентин: такой?

— Это, Федор Лукич, не наша с тобой забота, — уже сердито ответил Загоруйко, и Горбов сразу же согласился:

— Конечно, конечно… Это я так, к слову.

Как оказалось, дачный поселок находился в уютном местечке. От основной дороги его отделяла узкая полоска леса, с крупными березами и молодым подростом.

— Вот смотри, Валентин: другие в лес за грибами ходят, а у меня грибы сами на дачу просятся.

Он пошевелил траву палкой, и Валентин увидел почти рядом с калиткой, ведущей в садик, один, потом другой подосиновики.

— Вот это да! — удивился Загоруйко.

— Десять минут походи и блюдо грибов — пожалуйста.

Они так и сделали. Через полчаса, уже с грибами, Горбов провел Валентина в домик. По виду небольшой, он имел и крохотную кухоньку, и маленькую прихожую, и веселенькую комнату.

— Тут у меня секрет есть — приспособление, — сказал хозяин.

И Федор Лукич легко сдвинул массивный плинтус в прихожей, повернул открывшийся под ним шпенек и легко приподнял половицу, казавшуюся неотделимой от соседней. То же самое Горбов проделал и с другой половицей. В открывшемся провале оказался спуск в подполье. Полный Федор Лукич привычно нырнул туда и через минуту протянул Валентину две бутылки.

«Минералка»… — разочарованно подумал Загоруйко и поставил бутылки на стол. Через короткое время из подполья выбрался Горбов с керосинкой и какими-то свертками. Они занялись едой и вскоре на керосинке, в солидной сковороде, зашипели, зафыркали жарящиеся грибы.

— Ну вот, — сказал Федор Лукич, — теперь можно и водички попить, горло, как говорят, промочить.

Он открыл одну бутылку и налил две трети стакана Загоруйко и столько же себе.

— Ну, с Богом…

Загоруйко сделал глоток, удивился, сделал другой и уже вполне уверенно вытянул все до конца. Крякнул. Поискал чем бы закусить. Куснул кусочек черного хлеба и сказал:

— Федор Лукич, это же чистая водка…

— Ха-ха-ха… — разлился в смехе Горбов. — Распробовал? А ты думал, я тебя водой угощаю?

— Ну и ну! — покачал головой Загоруйко. — Это же надо: наливает минералки, а получается чистая водочка…

Лицо Горбова посерьезнело, бесцветные брови сдвинулись, выражение глаз стало немного таинственным.

— Понимаешь, Валентин, надыбал я одного ученого, кандидата технических наук. Светлая голова и золотые руки. И к тому же человек, не согласный с законом о борьбе с пьянством. И вот сконструировал он аппаратик. Чудо, скажу я тебе. Сплошная электроника и автоматика. Включи его вот в таком схороне, как мое подполье, и он сам работает, сам себя выключает, сам себя обеспечивает.

— Вот это да! — удивился Загоруйко.

— Видишь, до чего наука доходит: самогон от водки не отличишь. Но это одна сторона дела. А другая — не пойдет же кандидат наук со своим первачом на базар торговать?..

— Это уж точно, не пойдет, — согласился Валентин.

— Ему посредник нужен. Надежный оптовик. Вот я и думаю: нам он ее… — Федор Лукич разлил остаток бутылки по стаканам, — уступит по шесть рублей за литр. А мы ее можем легко сбыть по шесть рублей за бутылку…

— Можно и подороже, — согласился Загоруйко.

— Предложил я такой вариант Виктору Сергеевичу, а он ни в какую. «Авантюра», — говорит. Я так, я эдак, а он снова «нет». А, между прочим, мы с тобой, Валентин, такие же хозяева в кафе, как и он. Мало ли что он не согласен! Мы-то с тобой согласны? Согласны! Так ведь?

— Конечно, — подтвердил Загоруйко, хмелея.

— Словом, получается так: мой доцент продает мне свою самогонку оптом по шесть рублей за литр. Мы с тобой разливаем ее по бутылкам с этикетками «Арзни». Закупориваем государственными пробками… — Горбов вытащил из-за дивана какой-то небольшой станочек. — Понимаешь?