Библиотека

Марина Дроздова возвращалась с экзамена, от радости не чувствуя под собой ног. Казалось, все ее тело стало легким и гибким. Она и не думала, что экзамен окажется таким простым: пять обычных задач, чья сложность возрастала в зависимости от порядкового номера, и последняя, необязательная. По стереометрии. Пять первых задач она решила быстро, даже не задумываясь: ее сдерживала только скорость, с которой она водила ручкой по листку бумаги со штемпелем в правом верхнем углу – "Александрийский государственный университет". Шестая задача была повышенной сложности: хитрые преподаватели сразу хотели отсеять умных среди умных; так было бы легче набирать студентов в группы.

Марина и раньше слышала о существовании так называемых элитных групп, но совершенно не рассчитывала попасть в одну из них. В конце концов, это неважно – в какую группу попадешь. Сначала нужно поступить. Поступление в университет – вот первостепенная цель, а там уж видно будет. Она не любила загадывать, да это и бессмысленно – по крайней мере, для математика. Надо ставить перед собой конкретные задачи и решать их по порядку: по степени возрастания сложности.

Заковыристая задачка по стереометрии тоже оказалась не такой уж трудной: Марина с ходу решила и ее, а потом, в порыве внезапного вдохновения, предложила еще пять вариантов ответа. Она дописывала пятый, самый пространный и неожиданный, когда седой лысоватый старик, сидевший в комиссии на председательском месте, объявил, что время экзамена истекло, и пора сдавать работы. К Марине подошел молодой человек – то ли преподаватель, то ли аспирант – и нетерпеливо протянул худую желтоватую руку.

– Сейчас, сейчас, – отмахнулась Марина. – Еще немного!

Но молодой человек строго сказал:

– Сдавайте работу, или мы не будем ее проверять, – и она со вздохом подчинилась.

В тот самый момент, когда желтая рука взяла ее листки и стала их пересчитывать, Марину осенило.

– Я знаю еще одно решение! – громко, на весь зал, воскликнула она.

Она сама не понимала, что ею двигало: но уж никак не тщеславие и не жажда сиюминутного триумфа. Просто любовь к логике и неколебимой математической истине. Марина сорвалась со своего места, нечаянно толкнув то ли преподавателя, то ли аспиранта, и устремилась к доске, перед которой восседала комиссия. Доска и кусок мела – вот и все, что требовалось ей в эту минуту.

Седой лысоватый старик – как потом оказалось, это был сам академик Кудрявцев, чей учебник по матанализу для высшей школы она прочитала еще в двенадцать лет и нашла недопустимо скучным – благообразно улыбаясь, встал, подвинул стул и пропустил бойкую юную красавицу к доске.

– Есть еще один способ: самый простой, – повторила Марина, обращаясь к Кудрявцеву. Она жалела только об одном: что не могла сейчас закурить. Ужасная привычка прицепилась к ней в четырнадцать. Марина ничего не могла с этим поделать: если она видела перед собой интересную и трудную задачу, то вставляла в уголки рта две крепкие сигареты без фильтра и отчаянно дымила, глубоко затягиваясь. Когда она играла в шахматы, то хватало и одной. Одну можно было держать в руке, но две она так и выкуривала, не вынимая изо рта, щурясь от едкого табачного дыма и непременно обжигая уголки губ, отчего все думали, что у нее – постоянные "простуды".

Марина пожевала губами и поморщилась: со стороны это выглядело, как нервный тик. Ее поведение нисколько не удивило присутствующих математиков; видимо, они сами были людьми со странностями.

Девушка размашистыми движениями начертила на доске шар и вписанный в него тетраэдр: таким было условие задачи.

– В своей работе я предложила шесть вариантов решений: одно – традиционное, и пять… – Марина покачала головой, давая понять, что остальные пять для нее тоже выглядят достаточно традиционно, но вот для приемной комиссии… – В общем, полная ерунда. Есть седьмое – самое изящное и быстрое решение. Надо просто добавить еще одно измерение, и тогда… – мел в ее руках то вгрызался в грифельную доску, крошась белой пылью, то стучал отрывистыми точками, то чирикал, как бритва в руках виртуозного брадобрея. – Вот и все! – закончила она.

Кудрявцев, подслеповато щурясь, достал из внутреннего кармана футляр для очков и неожиданно извлек оттуда старомодное пенсне в золотой оправе. Тонкая дужка оседлала его красный мясистый нос, похожий на клюв попугая, и стекла заиграли лукавыми искорками.

– Прелестно, – бормотал он. – Это мы, значит… Ага! Понял, понял… А вот тут… Как-то неубедительно… Впрочем… Нет, нет, извините. Эта гипотенуза снимает все вопросы. Вы абсолютно правы, дорогая, – он снял пенсне и принялся тереть его красным клетчатым платком.

Лекционный зал, где проходил экзамен, все еще был полон народу: изумленные абитуриенты никак не хотели расходиться, наслаждаясь бесплатным зрелищем.

– И что же вы, мадемуазель… Пардон, как вас зовут? – Марина уже собралась было ответить, но то ли преподаватель, то ли аспирант, словно предчувствуя этот вопрос, заглянул на титульный лист ее работы и быстро сказал. – Марина Дроздова.