Библиотека Дон Кихота

Так, 19 сентября 1580 года Мигель де Сервантес Сааведра обрел наконец долгожданную свободу, хотя душа его к этому времени уже успела угодить в куда более страшный плен, плен всесильной Книги.

В одежде алжирского раба он вступил на землю родной Испании и, продолжая думать о рыцарях, намертво застрявших у входа в таинственную пещеру, отчего Роман застопорился, как плохой механизм, и наотрез отказывался двигаться дальше, смог все-таки самостоятельно добраться до ограды венты де Квесада, где и услышал ночью странный стон. Этот-то стон и отвлек будущего писателя от мучительных мыслей о своем намертво застопорившемся Романе.

Он, Мигель де Сервантес Сааведра, привык считать именно себя Исключительным Неудачником, которому просто не было равных во всем мире, а тут такое!

За воротами венты страдал и еле слышно стонал человек, чьи неудачи оказались куда значительнее, чем его, Сервантеса, сумевшего все-таки вернуться из алжирского плена.

Мигель уже не мог дольше терпеть этой неизвестности. Во что бы то ни стало ему захотелось увидеть человека, превзошедшего его по части неудач.

Мигель вскочил на ноги и принялся изо всех сил барабанить в тяжелые створки ворот. Ему уже наплевать было на то, что у него нет денег, что хозяин гостиницы лишь бросив беглый взгляд на непрошеного гостя, без дальнейших разговоров выгонит его взашей. Плевать! Главное хоть одним глазком взглянуть на того, кто так стонет, чья Неудача оказалась больше чем его, Мигеля. И как ни странно, но Сервантес надеялся, что ожидаемое потрясение сможет помочь ему двинуть свой Роман дальше и выйти из тупика, из этой черной пещеры, которая стала на пути его храбрых рыцарей.

— Кто? Кто там? — недовольно отозвался хозяин постоялого двора на шум. — Кого еще черти принесли в столь ранний час?

— Отворите! Слышите? Немедленно отворите, а то я вышибу эти ворота! — кричал Мигель в отчаянии.

Ему казалось, что если он сейчас не попадет за кажущуюся неприступной ограду, то рыцари его так и умрут, превратившись в высохшие мумии, прямо у входа в зияющую Пустоту. Эта зияющая черная пустота пещеры была похожа на вымаранные чей-то рукой страницы будущего Романа. Поэтому надо было во что бы то ни стало прорваться на запретную территорию. И Мигель принялся барабанить в створку ворот пуще прежнего.

— Отворите! Слышите? Отворите, сволочи! Я все равно, все равно прорвусь к вам!

Испания. Наши дни. Гранада

— Воронов! Вы там? Отворите, Воронов! Это я, Гога! Гога Грузинчик!

— Спасите меня, Гога! Спасите!

— Как? Дверь заперта. Вы сами ее заперли. Я не могу войти к вам!

— Я ничего не запирал, Гога! Это Книга! Это она все подстроила! Гога! Я не выдержу следующего Вздоха! Зовите людей! Зовите кого-нибудь на помощь! Но откройте, слышите, откройте эту чертову дверь! Одному мне из западни не выбраться!

— Где вы находитесь? Почему вас так плохо слышно?

— Я среди ящиков. Сижу на полу. Не могу встать. Ноги не слушаются! Гога, дорогой! Поторопитесь, прошу вас! Все может кончиться с минуты на минуту!

И Гога вновь принялся барабанить в дверь. Но продолжалось это не слишком долго: острая боль, подобно сильному электрическому разряду, пронзила не только увечную конечность, но и всю правую часть тела. Отчего Гога свалился на пол и забился в конвульсиях.

— Воронов! Я не могу, не могу, миленький! Меня самого шибануло!

И в следующий момент Гога застонал не хуже самого профессора: отрубленная некогда рука словно вновь захотела обрести свободу, пытаясь разорвать наложенные умелым хирургом швы.

Испания, конец XVI века

Вента де Квесада. Рассвет.

Когда хозяин венты приоткрыл слегка тяжелую створку ворот, то Мигель со всей силой налег на них плечом. Хозяин, разглядев простого бродягу, да еще в платье алжирского раба, решил оказать нахалу посильное сопротивление, пытаясь закрыть ворота во что бы то ни стало.

Мигель необычайно ослаб и постепенно начал сдаваться. Голод и усталость брали свое. Но желание увидеть человека, чьи страдания и неудачи во много раз превосходили его собственный, было настолько велико, что Дух взял верх над Материей, и Сервантесу удалось все-таки прорваться внутрь венты де Квесада.

Хозяин набросился на него с кулаками, но воин всегда остается воином. Мигель ловко увернулся от пары ударов, а затем нанес свой — прямо в солнечное сплетение, и толстяк буквально задохнулся, выпучив глаза.

Теперь Мигелю никто не препятствовал и у него появилась наконец-то благоприятная возможность получше осмотреться на враждебной территории.

Испания, наши дни

Книгохранилище библиотеки Гранадского университета.

— Сеньоры! — раздался откуда-то сверху знакомый голос. — Ее Светлость, словно предвидя, с какими трудностями придется вам столкнуться, послала меня сюда в качестве хранителя ключей. Как вы чувствуете себя?