Библиотека Дон Кихота

— Абсолютно. Греческого и латыни в нужном объеме, может быть, я и не знаю, но вот кто такие «Офиты» и какова их символика представляю достаточно ясно. Если, Гога, мы и найдем здесь какую-нибудь Книгу, то, явно, такого убийственного содержания, что мир наш действительно содрогнется. Мы и так живем в эпоху тотального безверия. А здесь находится, можно сказать, первоисточник мирового нигилизма.

— Но что же тогда произошло с нами там, в библиотеке, профессор?

— С нами, Гога, просто поиграли. Наша шипящая герцогиня прекрасно знала обо всем заранее. Это книгохранилище надежнее любого сейфа. Там и хранится какой-нибудь древний фолиант гностиков, их библия наоборот, написанная не от Бога, а от лица змия или дьявола, если хотите.

— Но видения? Видения как вы объясните?

— Элементарно, Ватсон, как сказал бы известнейший сыщик всех времен и народов. Все гностики так или иначе были связаны между собой, и все они любили рядиться под любые религиозные конфессии из соображений конспирации, разумеется. Главное для них — достижение конечной цели любым способом, а цель эта — глобальное разрушение. Если признанные мировые религии несут в себе созидательную функцию, то гностики как раз стремятся разрушить в умах и душах людей стройную картину мира, неся с собой хаос и разрушение. Вы, Гога, назвали случившееся в библиотеке видением и оказались абсолютно правы. Видения, а, точнее, галлюцинации. А кто из великих гностиков считался непревзойденным мастером по части галлюцинаций?

— Это вы меня спрашиваете?

— Вас.

— Спасибо, но вы мне льстите, профессор. Такого нам в институте не рассказывали.

— Хорошо. Тогда, если позволите, я прочту еще одну короткую лексишку.

— С превеликим удовольствием я вам это, дорогой профессор, позволю.

— Речь идет, Гога, об исламитах, или карматах. Если европейские, скажем так, гностики стремились разрушить христианство и иудаизм, то исламиты разрушали мусульманство. Эмиссары этой доктрины выдавали себя за правоверных мусульман. Они толковали тексты Корана, попутно вызывая в собеседниках сомнения всевозможными намеками: мол им известно нечто большее. На самом неожиданном месте толкователь замолкал, разжигая тем самым необычайное любопытство. В конце концов выяснялось, что речь идет о неком антимире, куда смогут попасть только избранные и где царствует абсолютная справедливость.

Каждая община имела своих руководителей, которым подчинялась совершенно беспрекословно. На смерть они шли не дрогнув, потому что за мученическую смерть им гарантировалось место в антимире, где царствовало вечное блаженство. А чтобы они верили, что антимир действительно существует, что это не обман, им давали покурить гашиш — и они его видели! Видения у них были такие красочные, что за них стоило погибнуть.

И как только на фоне меркнущего заката на небе появлялась голубая звезда Зухра (планета Венера), исламиты проникали всюду и убивали ради убийства, сами оставаясь невидимыми. Ночь — символ тайны — была их стихией. Они заключали тайные сделки, тайно дружили с тамплиерами, тайно вступали в свое братство и, погибая под пытками, хранили тайну мотивов своих деяний. Они терроризировали таким образом всех правителей Европы того времени. Филипп-Август французский так их боялся, что не мог и шагу ступить без телохранителей.

— Слушайте, профессор, так это очень здорово какой-то террористический заговор напоминает.

— Вам так кажется, Гога?

— Еще бы! 11 сентября 2001 года!

— Вы это серьезно?

— Еще как серьезно. А что вам, профессор, еще известно про этих исламитов?

— Мне известно, что наибольший успех имела карматская община Бахрейна, разгромившая в 929 году Мекку. Ее возглавил некий Хасан. Карматы перебили паломников и похитили черный камень Каабы, который вернули лишь в 951 году.

Исламиты были врагами всех. Их еще называли ассасинами. Выражение ассасины есть извращенное Гашишим, происходящее от гашиша.

— Ну, и к чему все это, Холмс?

— А к тому, что перед посещением библиотеки мы ведь с вами освежились слегка сангрией со странным привкусом, так?

— Так.

— Вот и возможный ответ на те галлюцинации, что завладели нашим сознанием. Никакие это не компьютерные микрочипы, а элементарный гашиш.

И после этой внезапной догадки разговор прервался и воцарилась тяжелая тишина.

Что делать дальше? Вот вопрос, который мучил сейчас московских книголюбов. Как теперь выбраться из цепких объятий шипящей герцогини? Бесспорно было одно: никто из них больше и не подумает о возвращении в книгохранилище, заставленное деревянными ящиками с книгами.

Из доклада дворецкого, адресованного Ее Светлости, герцогине