Библиотека Дон Кихота

— Что ж, на этот вопрос мне не трудно вам ответить. Хасан — генерал личной армии герцогини, чей дом вы имели неосторожность посетить и покинуть его живым и здоровым, что само по себе удача необыкновенная. Скажу честно, профессор, вы на редкость удачливый человек.

Неожиданно разговор прервал заливистый позывной мобильника. Это был «Турецкий марш» Моцарта.

— Дига! Кьен абла! — спросил голос за стеной.

Через короткое время телефон отключили.

— Ну вот, господин профессор, — вновь как ни в чем не бывало продолжил незнакомец. — Автомобиль с похитителями перехватили. Подручных Хасана нейтрализовали. Ваш друг у нас. Теперь можете о нем не беспокоиться. Герцогиня не получит того, чего так желала. Я боюсь, что мы с вами живем накануне большого катаклизма. Разбудить дракона вы разбудили, а вот кто его теперь кормить-то будет, а, главное, чем?

— И все-таки я настаиваю, прекратите со мной играть в угадайку. Если хотите убить меня, то убивайте, но прекратите морочить мне голову! Я вообще подозреваю, что вы сами один из них. Просто я застал вас врасплох, и вы хотите всеми этими россказнями про какого-то там Хасана усыпить мою бдительность, чтобы напасть наверняка. А бедный Гога, истекая кровью, лежит сейчас у ваших ног. Выходите, слышите, и там будь что будет.

— Опять вы начали нервничать, дорогой профессор. Хотя это вполне понятно в вашем состоянии. Давайте так. Я выйду в коридор с поднятыми руками и буду держаться от вас на безопасном расстоянии. Идет?

— Согласен. Выходите. — И Воронов еще крепче сжал в руке фонарь.

В коридор медленно вплыла какая-то тень.

Воронов осветил ее фонарем.

Незнакомец зажмурился, но рук опускать не стал, лишь попросил, чтобы Воронов включил большой свет, мол, беспокоиться не о чем.

Профессор так и сделал.

Перед ним стоял человек средних лет, обладавший обаятельной обезоруживающей улыбкой. Несмотря на щекотливую ситуацию, незнакомец располагал к себе с первого взгляда.

— Не волнуйтесь, господин профессор, все в порядке. Поверьте — теперь вам ничто не угрожает.

— Как я могу быть до конца в этом уверенным?

— Просто вы наш — вот и все.

— В каком смысле?

— В прямом. Достаньте свое удостоверение ордена Странствующих рыцарей.

— Вот это?

— Совершенно верно.

— Но это же несерьезно. Я его купил у метро в Москве. Обычный прикол, розыгрыш и не более того.

— Простите, что? Прикол — странное слово. Я с ним не знаком.

Воронов даже не заметил, как с плохого испанского он перешел на русский. А незнакомец говорил с ним без малейшего акцента. Наверное он был из потомков тех испанских детей, которых перевезли в Россию во время гражданской войны.

— Вы удивляетесь моему русскому?

— Признаться — да.

— Я из России. Я вырос в этой стране.

— Могу продолжить: ваших родителей перевезли в России в 30-е годы прошлого столетия.

— Верно. Но что это за словечко такое — прикол?

— Обманка, вранье. Вот что это за словечко.

— Понятно. Но это только внешняя сторона вопроса. На самом деле ваше удостоверение настоящее.

— С какой стати я должен вам верить?

— Можно мне опустить руки? А то как-то неловко вести серьезный разговор с поднятыми руками.

— Опустите.

— Спасибо.

Воронов достал из нагрудного кармана удостоверение «Странствующего рыцаря» и принялся внимательно разглядывать этот во всех отношениях несерьезный документ.

— И вы хотите меня убедить, что эта «липа» имеет какой-то смысл?

— Вы купили его у какой станции метро?

— На «Фрунзенской».

— Мы специально поставляли эти корочки в ограниченном количестве именно в этот ларек. На этот счет существует специальная договоренность. Просто так такое удостоверение никому не продадут. Наш человек заранее предупреждает продавца, и тот выкладывает одну единственную корочку на прилавок.

— Зачем такие сложности?

— Конспирация.

— Чушь. Какая-то детская игра в казаки-разбойники.

— Господин профессор, мне жаль вновь возвращаться к больному вопросу, но это, кажется, вы собственноручно убили одного из тех, против которых мы и выставили серьезный заслон конспирации.

На это Воронову ответить было нечем, и тогда незнакомец больше непродолжительной паузы продолжил.

— Подлинность этого документа подтверждает подпись доцента Сторожева. Он также принадлежит к нашему ордену.

— Может быть и Стелла Эдуардовна тоже рыцарь?

— Правильно. Стелла Эдуардовна наш человек. Она играет довольно весомую роль во всей организации.

— А кто еще, позвольте полюбопытствовать?

— Могу упомянуть имя профессора Ляпишева. Когда я жил с родителями в Москве, то имел честь слышать его лекции в педагогическом. Открою вам один секрет: профессор Ляпишев до самой своей смерти считался магистром нашего ордена Странствующих рыцарей. Вас, наверное, удивляет тот факт, что мы здесь, в Испании, как-то очень сильно ориентированы на Россию?

— Признаться, да.