Библиотека душ

Втайне, однако, я с трудом пытался приспособиться. Мне было скучно и одиноко. Дни тянулись бесконечно. Я думал, после всех лишений тех прошедших нескольких недель, что будет здорово вернуться к комфорту и благам цивилизации, но вскоре даже выглаженные простыни и китайская еда на вынос потеряли свою прелесть. Моя постель была слишком мягкой. Моя еда — слишком обильной. Было слишком много всего, и это вызывало у меня чувство вины и испорченности. Иногда, бродя вместе с родителями по рядам супермаркета, я думал о людях, которых видел на задворках Акра Дьявола и злился. Почему мы имеем столько всего, с чем даже не знаем, что делать, в то время как они не имеют даже того, что требуется, чтобы просто оставаться в живых?

У меня были проблемы со сном. Я просыпался посреди ночи, мой мозг раз за разом прокручивал моменты из моей жизни в странном мире. Хотя я дал Эмме свой адрес и проверял почтовый ящик несколько раз на дню, письма не приходили ни от нее, ни от других. Чем дольше от них не было вестей, — две недели, потом три, — тем более абстрактным и нереальным начало казаться все произошедшее. А было ли все это? Может, все это было лишь галлюцинацией? В минуты отчаяния я иногда задавался вопросом — что если я действительно спятил?

Так что у меня как камень свалился с души, когда, через месяц после возвращения домой, наконец-то пришло письмо от Эммы. Оно было коротким и беззаботным, и в нем она просто информировала меня о процессе восстановления и спрашивала, как у меня дела. В качестве обратного адреса был указан адрес ячейки в почтовом отделении в Лондоне, которое, как объясняла Эмма, находилось ближе всего к входу в петлю Акра Дьявола, и она могла заглядывать в настоящее довольно часто и проверять ее. Я написал ответ в тот же день, и уже довольно скоро мы обменивались двумя-тремя письмами в неделю. В то время как дом становился все более душным, эти письма были как глоток свежего воздуха.

Я не мог допустить, чтобы родители увидели хоть одно такое письмо, так что каждый день я караулил почтальона и бросался встречать его, едва он появлялся в конце нашей подъездной дорожки. Я предложил Эмме, чтобы вместо этого мы переписывались по электронной почте, что было бы быстрее и безопаснее, и даже исписал несколько страниц, пытаясь объяснить, что такое Интернет, и как она может найти интернет-кафе и создать адрес, но это было безнадежно — она никогда даже не пользовалась клавиатурой. Впрочем, письма стоили риска, и мне даже понравилось писать от руки. Было что-то сентиментальное в том, чтобы держать в руках осязаемую вещь, которой касался и помечал знаками кто-то, кого я любил.

В одном письме были вложены несколько снимков. Она писала: