Библиотека на Обугленной горе

– Прости. – И прочла вслух: – А потом грянул гром с востока. И при звуке этого грома Аблака – так раньше называли Отца – Аблака восстал. И, глядя на восток, увидел, что гром был голосом человека, и человек этот был знаком ему. Этот человек был… не знаю, что значит это слово. Этот человек был чем-то там по отношению к Императору и его доверенным лицом. Но теперь узрел мудрость и присоединился к Аблаке. И при виде этого, м-м-м, ярость Аблаки? Нет, не ярость. Его воинственное сердце. При виде этого воинственное сердце Аблаки ожило, и он восстал. И вместе с ним поднялись армии Аблаки, что лежали… мертвыми, надо полагать? Бла-бла… удар, еще удар… и так началась четвертая эпоха мира, эпоха Аблаки. – Она вернула бумагу Майклу. – В этом есть какой-то смысл?

Он кивнул.

– Ладно, хорошо. И к чему все это?

Майкл пожал плечами.

– Я встречаюсь с ним завтра… буду учиться у него.

– О. – Ее сердце упало. Ближе Майкла у Кэролин никого не было. Она хотела спросить, надолго ли он уходит, но вряд ли он сможет ответить. Что ж, подумала она, по крайней мере, у нас есть сегодняшний вечер. В Библиотеке ты быстро учишься ценить хорошие моменты.

– Имя, – сказал Майкл. – Как его имя?

– Отца?

– Нет. Грома с востока. Его.

Кэролин покосилась на рукопись, которую держала в руках, – сухая кожа, въевшиеся чернильные пятна.

– Нобунунга, – сказала она. – Его имя – Нобунунга.

Глава 3 Отрицание, которое рвет

i

На следующее утро после того, как Кэролин убила детектива Майнера во второй раз, она проснулась на полу гостиной миссис Макгилликатти. Рассвет едва забрезжил. По привычке Кэролин некоторое время лежала не шевелясь, с закрытыми глазами, чтобы никто не понял, что она не спит. По утрам ей приходилось тяжелее всего. Насколько она знала, никто – ни Отец, ни Дэвид, ни даже Лиза – не мог заглянуть в ее спящее сознание, поэтому именно там она строила настоящие планы. Но на грани сна и бодрствования было трудно отделить истину сердца от лжи мыслей, и у Кэролин часто подрагивал кончик пальца.

Она принюхалась, изучая обстановку. Майкл ушел. Как они и договорились, ушел до рассвета. Они встретятся позже возле бронзового Быка.

Остальные еще пребывали здесь, спали. Из задней спальни доносились слабые запахи кислого пота и свежей крови: Дэвид. С ними смешивались запахи жирной земли и гниющего мяса: Маргарет. Алисия была ближе, она только что вернулась из далекого будущего и пахла метаном. Миссис Макгилликатти готовила на кухне: кофе, картофель, обжаренный с чесноком, какой-то соус.

Кэролин едва заметно приоткрыла глаза. Эта американская комната по-прежнему казалась ей чужой, словно отблеск полузабытого сновидения. В календарных годах Кэролин было около тридцати лет, однако календарные годы – это далеко не все. К тому моменту как ей пришло в голову задуматься над собственным возрастом, она могла лишь строить грубые догадки. Она понимала все языки – мертвые и живые, людские и звериные, настоящие и вымышленные. И могла говорить на большинстве из них, хотя для озвучивания некоторых требовалось специальное оборудование. Сколько же их всего? Десятки тысяч? Сотни? И сколько времени потребовалось на их изучение? Даже теперь на новый язык у нее уходила почти неделя. Но глядя в зеркало, она видела молодую женщину. Отец давал ей препараты, улучшавшие память, заставлявшие мозг работать быстрее. Однако следует также принять во внимание, что время в Библиотеке текло иначе. А Кэролин провела там много времени, гораздо больше, чем другие.

Поэтому Америка, когда-то бывшая ее домом, теперь казалась чужой. Штука под названием «диван», пусть и вполне удобная, была слишком высокой, намного выше подушек, к которым привыкла Кэролин. В углу стоял ящик под названием «телевизор», или «телик», который показывал движущиеся картинки, но в него нельзя было войти и потрогать их. Не осталось свечей, не осталось масляных ламп. И так далее.

Миссис Макгилликатти была живой женщиной, американкой, которая добровольно взяла их к себе. Ну… более или менее. Лиза, конечно, с ней побеседовала, но эффект от этого разговора был лишь временным. А Дженнифер дала ей синий порошок, чтобы она не обращала внимания на их странности. Но миссис Макгилликатти, одинокая вдова, действительно любила компанию.

Они провели здесь шесть недель. На вторую ночь изгнания из Гаррисон-Оукс и Библиотеки стало ясно: то, что не дает им войти, никуда не денется. Питер и некоторые другие ворчали, что приходится спать на земле. Все хотели есть. Они могли бы пойти к кому-то из придворных отца, но Дэвид счел это неразумным. «Пока не узнаем, кто за этим стоит, будем держаться особняком».

На горизонте сияла огнями Америка.

Поэтому они дружно пустились в путь, зашагали на восток по ведшей на запад полосе шоссе 78. Отойдя от своей долины на милю, поднялись на холм, свернули в первый попавшийся поселок и постучали в первую попавшуюся дверь. Близилась полночь. Кэролин стояла впереди. За ней возвышался Дэвид с копьем в руке.