Библиотека на Обугленной горе

Здоровяк моргнул. Наклонился вперед, наморщил лоб. Затем его глаза широко распахнулись, напомнив Эрвину брата Роджерса, когда тот узнал его имя в бумагах. Здоровяк ткнул пальцем:

– Ты… Эрвин?

– Э-э-э…

– Нетенз?

Он поднес руку к плечу, словно зажимая рану, затем сделал вид, будто стреляет из автомата, перемещаясь взад-вперед, в одиночку отражая атаку превосходящих сил противника.

Эрвин обдумал свой ответ с учетом израильского бронежилета и очевидного безумия парня. Вот черт.

– Точно. Нетенз.

Здоровяк глубоко вдохнул. Прекратил раскручивать пирамиду и встал по стойке смирно, почти – но не совсем – как в американской армии: он слишком широко расставил ноги, чересчур выпятил грудь. Затем, держа пику левой рукой вертикально – стойка «вольно»? – он поднял правый кулак и ударил себя в грудь. Произнес что-то на языке, которого Эрвин прежде никогда не слышал.

Он не собирался отдавать честь в ответ – только не этому типу, – однако снова кивнул. Один из тех дней.

Из коридора донесся стук пуль, врезающихся в плиточный пол, тихое проклятие, характерный звук взводимой автоматической винтовки. Наверное, AR-15. Копы все еще сопротивляются. Эрвин и здоровяк посмотрели на дверь. Здоровяк нахмурился: увиденное ему не понравилось. Затем неожиданно ударил Стива в челюсть. Тот осел, ошеломленный, но в сознании. Здоровяк закинул его на плечо и исчез в коридоре.

Эрвин услышал выстрелы, потом крики, потом глубокий, гулкий смех. Он ощущал себя живым – подобного чувства он не испытывал со времен Афганистана. В венах пульсировала энергия. Эрвин поднялся и отправился искать оружие.

Автомат, который он слышал в коридоре – действительно AR-15 – был покорежен. В раздевалке нашелся пистолет, но к тому времени здоровяк уже скрылся. И Стив вместе с ним. Эрвин прошел по кровавому следу босых ног. Распахнутую защитную дверь блокировала толстая дама с грязными ногами. В ее груди зияла дыра размером с кулак Эрвина. Внутри виднелся разорванный в клочья крупный сосуд, вероятно, аорта.

Тощая девица с татуировкой «Skynyrd», похоже, целая и невредимая, стояла на коленях рядом с женщиной, уставившись на ее бессмысленное лицо.

– Бев? – позвала девица. – Беверли?

Эрвин подумал было сказать ей, что Беверли теперь с Ронни Ван Зантом и Элвисом, но решил, что его не поймут. Поэтому просто сочувствующе потрепал девицу по плечу.

Фойе было залито кровью. Кишки свисали с металлических стульев, осветительной арматуры, стойки. Толстые осколки пуленепробиваемого стекла валялись на полу. Эрвин уже видел, как бьется это стекло, однажды, когда в иракский лимузин попал снаряд с обедненным ураном, выпущенный из штурмовика «А-10». Эрвин пробрался через фойе, на ходу проверяя пульсы. Бессмысленное занятие. Старший из куривших перед зданием копов лишился головы. Эрвин понятия не имел, куда она подевалась.

Он целую минуту стоял над мертвым копом, сжав губы, размышляя. На западе сверкнула молния. В фойе кто-то кричал. Эрвин нагнулся, сунул руку в передний карман копа, выудил пачку «Мальборо лайтс» и зажигалку «Бик», потом вернулся в часовню.

Оказавшись внутри, он пинком захлопнул дверь. Добрался до места, откуда видна была картина, уперся спиной в стену и осел на пол. Жужжание флуоресцентных ламп ассоциировалось с облаком мух над трупом. Через несколько минут прибудут сирены, «Скорые», полицейский спецназ, репортеры. Эрвин вытряхнул из пачки сигарету, зажег, глубоко затянулся, наслаждаясь никотиновым головокружением.

На скамье перед ним лежала газетная фотография Кэролин на водяной горке. На заднем плане этого сделанного двадцать пять лет назад снимка некто, ужасно похожий на десятилетнего Стива Ходжсона, ждал своей очереди. Вот ведь дерьмо, подумал Эрвин. Я действительно собирался спросить у него об этом. На стене Иисус – или кто-то другой – поднял руки, сдерживая темных созданий творения. Эрвин снова услышал рокот, доносившийся с запада, теперь ближе.

Гром.

Глава 5 Самая везучая курица в мире

i

– Надо же, – сказала Элиана. – Ты не шутил. У тебя действительно львы на заднем дворе.

– Точно, – ответил Маркус. – Совсем как в «Лице со шрамом»!

Он ухмыльнулся, продемонстрировав золотые коронки на двадцать тысяч бразильских реалов. По оценкам Элианы.

А сколько это в долларах? В любом случае, больше, чем мать Элианы заработала за год мытья полов. Элиана смутно помнила «Лицо со шрамом», но по голосу Маркуса понимала, что нужно продемонстрировать восхищение.

– Ох, детка! – воскликнула она, улыбаясь, и провела ногтем по его предплечью.