Библиотека в Париже

– Скажи, что я должна сделать, и я сделаю, – умоляюще произнесла Маргарет.

Лоуренс не посмотрел на нее. И никогда больше к ней не прикасался.

На следующей неделе Маргарет пригласила подруг на чай. Они были в восторге: роскошный дом, богатый муж, бриллиантовое кольцо…

– Ты получила все, что хотела!

Одна из женщин в камере-клетке придвинулась ближе, ее тепло убаюкало Маргарет, она задремала. И в полусне она осознала, что действительно получила все, что хотела. Знать бы ей, чего еще хотеть…

Посреди ночи Маргарет проснулась. Кто-то тряс ее за плечо. Над ней склонился охранник. Маргарет отшатнулась, но места было слишком мало.

– Я тебя отпущу, – прошептал солдат.

Дверь камеры была открыта. Маргарет повернулась, чтобы разбудить женщин.

– Не их, только тебя.

– Почему меня?

– Ты красивая. Тебе не следует быть здесь.

Это было похоже на Лоуренса. Он сразу видел, чего хотел. Маргарет снова легла на пол.

– Я бы всех вас отпустил, если бы мог, – сказал солдат. – Но я не смогу объяснить пустую камеру.

Маргарет бешено уставилась на него, разозлившись из-за того, что солдат поманил ее возможностью свободы, чтобы тут же все отобрать.

– Разве война не научила вас лгать? – спросила она.

– У меня будут неприятности.

– Ваш командир накричит на вас, и вам придется немного поволноваться. А что случится с нами? Нас отправят в тюрьму, далеко от наших любимых, без еды, тепла, без книг.

– Я отпущу всех четверых…

– Merci. Danke.

– Я отпущу вас всех, если вы почитаете мне ту книгу.

– Что?!

– Потом, когда мы где-нибудь встретимся. На ступенях Пантеона или где вы захотите.

– Это просто абсурд!

– Одна глава в день.

Маргарет хотелось понять выражение лица солдата, но он стоял спиной к тусклому свету.

– Но почему?

– Хочу узнать, что было дальше.

Париж

9 мая 1942 года

Месье инспектор!

Я пишу, чтобы сообщить вам: директриса Американской библиотеки Клара де Шамбре, она же Лонгворт, пишет ложные отчеты и продолжает держать в Париже и старшего библиотекаря, и смотрителя, вместо того чтобы отправить их на работу в Германию.

Борис Нечаефф посещает дома читателей-евреев. Каждый вечер он уносит несколько стопок книг. Меня бы не удивило, если бы он тайком носил им непристойные книги. Он лишен морали, отказывается очистить библиотечное собрание. Говорит, что принял французское гражданство, но я в этом сомневаюсь.

Делайте свое дело – избавляйте Париж от этих иностранных выродков.

Подписано: Тот, кому все известно

Глава 29. Одиль

Завтрак состоял из нескольких ложек овсянки и яйца, которое маман разделила на три части, стараясь поровну распределить кусочки желтка на белке. Ее щеки, некогда похожие на пухлые сливы, теперь превратились в сушеный чернослив. Папа́ так похудел, что маман пришлось ушить его брюки. Его похожие на метлу усы не могли уже скрыть грустного изгиба губ.

– Надо было тебе выйти замуж, а не превращаться в старую деву-библиотекаря, – заявил он мне. – Что с тобой происходит?

Я уставилась на стул Реми. Мне не хватало его поддержки.

– Поль – прекрасный молодой человек! – продолжал папа́.

– Так почему бы тебе не выйти за него?

– Довольно! – предостерегла маман.

И на этот раз мой отец умолк. Я почти слышала голос Реми: «И это все, что было нужно? Одно слово? Если бы только мы знали!»

На работе я едва успела перешагнуть порог, как Борис нагрузил меня книгами. Но я не возражала. Нам всем приходилось миновать пропускные пункты, но я знала, что и Борис, и графиня точно так же разносят книги. По дороге к профессору Коэн я пыталась наслаждаться прекрасным июньским утром, но в ушах у меня звучали папины слова: «Что с тобой происходит? Что с тобой происходит?»

Я тяжело опустилась на профессорский диван. Мой взгляд переходил от старинных часов, хрипло отбивавших очередной час, к вечно пустой вазе, потом к озабоченным глазам профессора.

– У вас все в порядке?

Непрофессионально было позволять себе говорить о личном, но она ведь спросила…

– Папа́ думает, что я должна выйти замуж.

Профессор наклонилась вперед, сидя на стуле:

– Вы с Полем обручены?

– Да! – Мне было приятно поделиться с ней своей тайной. – Но об этом знает только Реми. А теперь и вы.

Облако тревоги слегка рассеялось.

– Это требует шампанского. Увы, у нас есть только шерри.

Она достала из буфета бутылку и вылила последние капли в два бокала:

– За вас и вашего молодого человека.

Мы смаковали сладкое вино.

– Но почему вы не сказали родителям?