Библиотекарь

— Чеши, коротышка, — благодушно разрешил Ваня и побежал к девчатам, которые ждали его возле троллейбусной остановки. Я тоскливо проследил за ним и, поправив рюкзак, пошел обратно, пока декан действительно не начал искать нерадивого студента.

Библиотека была очень таинственным местом. Здесь, в окружении пыльных томов и забытых изданий, царствовала Евгения Альбертовна, которую большая часть учащихся и преподавателей звали Гиеной. И было за что.

Евгения Альбертовна была старой девой в самом расцвете своих сил. Она безответно любила только две вещи. Собственную кошку Асю и книги, которыми заведовала. Горе тому студенту, кто умудрялся надорвать страницу выданной ему книги или же подвергал членовредительству обложки. Гиена плевалась ядом и устраивала несчастному настоящий Ад и Израиль, пока голова провинившегося не пухла от обилия гневных эпитетов библиотекаря. Даже я, со всей любовью к книгам, старался не беспокоить владыку пыльных фолиантов и скрижалей знаний без подходящей на то причины. Но сейчас за меня все решил Петр Моисеевич, наказав отрабатывать прогулы.

Войдя в библиотеку, я направился к одинокому столу у самого входа. Это был личный трон Гиены, за которым сейчас никого не было. От скуки, я принялся рисовать шариковой ручкой, обмотанной крепкой цепью, на клочке бумаги, пока рядом со мной не раздался визгливый голос.

— Чего надо? Положи ручку и не трогай ничего, — да, это была Гиена собственной персоной. Тощая, как жердь, с черными глазами-бусинками и острым носом, что делал ее похожей на злую ведьму, которых пачками сжигали в Средневековье во славу церкви. Она поправила шерстяной жилет и надменно сжала губки, благодаря чему эти самые губки пропали вовсе.

— Здравствуйте, Гие… эм, Евгения Альбертовна, — улыбнулся я, стараясь пробудить в жестокой женщине хоть какую-нибудь искру тепла и участия. Взгляд библиотекарши похолодел на несколько градусов ниже нуля. – Петр Моисеевич велел мне помогать вам…

— Знаю, — жестко ответила она. – Он уже звонил и уточнял, приходил ли некий Тимофей Кляйн. Еврей?

— Немецкие корни, Евгения Альбертовна, — поправил я, чем не заработал себе лишних баллов.

— Плевать. Дело поставим следующим образом. Ты не попадаешься мне на глаза и разбираешь книгохранилище. Сортируешь найденные книги по полкам и вносишь данные в компьютер. Надеюсь, он еще работает, иначе придется записывать в журнал. Руками.

— Хорошо, — вздохнул я, скидывая сумку. – Какой у меня график?

— День работаешь, день отдыхаешь. С восьми до пяти. И так в течение месяца, Найн.

— Кляйн. Ясно, Евгения Альбертовна. Можно приступать?

— Вперед и с песней, — визгливо ответила библиотекарша. – Пошли. Покажу, что надо делать.

Через один неполный час я проклял это место, Гиену и Петра Моисеевича. А также свою собственную безответственность, приведшую к возникновению этой патовой ситуации. Главной проблемой была пыль, которая толстым слоем покрывала книги, стеллажи и старенький компьютер, стоящий возле единственного маленького окошка в углу. Поначалу системный блок пискнул, тускло сверкнул лампочками на корпусе и умолк. Не помогли даже целительные пинки по коробке, пока я не разобрал престарелую модель и не ужаснулся от того, что увидел. Радиатор охлаждения, вентиляторы, оперативная память – все это было в слое бурой кудрявой пыли, которая отчаянно цеплялась мохнатыми конечностями за внутренности системного блока. Я слезно выпросил у Евгении Альбертовны час отгула и бегом помчался в ближайший компьютерный магазин, где купил несколько баллонов со сжатым воздухом, чистящие салфетки и термопасту для процессора. Затем еще один час я убил на то, чтобы запустить допотопный агрегат, работавший на Windows 95 «Глюк Edition». Дальше было куда веселее. Я заварил себе чай и погрузился в изучение стеллажей, на которых стояли книги, не видавшие света уже несколько десятком лет.

Удивленно покачивая головой, я доставал с полок раритетные издания Библий, сборники сказок на старославянском, мне даже попались средневековые талмуды, которые писались от руки. Признаюсь, сдержать желание и не сунуть себе что-нибудь в сумку, мне помог тот факт, что даже в этом пыльном хранилище были камеры. Я не ведал, работают они или просто стоят для красоты и призрачного спокойствия Гиены Альбертовны, но проверять это не хотел. Зато получил возможность подержать в руках то, чей возраст исчислялся веками и к чему, возможно, прикасались ученые мужи древности. А спустя еще пару часов я понял, что это место не такое уж и плохое, да и библиотекарша сменила гнев на милость и даже пригласила меня откушать тортик, купленный ей в ближайшем магазинчике.