Библиотекарь 2

– Прошу членов комиссии голосовать, – Мария быстро записала несколько слов в планшет и перевела взгляд на окружающих людей. Все присутствующие, за исключением нас с Романовым, подняли руки.

Валерий Валерьевич стукнул один раз палкой по полу, удовлетворённо улыбнулся и перевёл взгляд на меня:

– А ты согласен с такой схемой?

Я кивнул. Конечно я был согласен!

– Тогда решено. Николай Семёнович, прошу вас.

– Благодарю, – голос Персонса был ровным и безэмоциональным, как и его взгляд. – Вопрос номер два. Для чего применяют руны при создании порошков?..

На все четыре заданных профессором вопроса я знал ответы. Судя по реакции людей в аудитории, мои слова их полностью устроили. Мария модерировала встречу – требовала голосовать после каждого моего ответа, фиксировала у себя результат и просила Персонса продолжить. Романов молча сидел, опершись на трость, и внимательно меня изучал. Я старался не пересекаться с ним взглядом и все свои ответы адресовывал Персонсу. Он же, казалось, закрылся непроницаемой стеной и как будто превратился в говорящую статую.

– Итак, – Мария кинула взгляд на свои записи, – ответы студента на все пять вопросов комиссией зачтены. Таким образом, комиссия выносит решение: выставить студенту первой группы первого курса Тиаретайре Лиадону итоговую оценку по предмету “Алхимия” за первый квартал три балла. Прошу голосовать.

И снова все присутствующие подняли руки. В зале стало заметно душно, люди уже в открытую говорили друг с другом, а меня всё ещё трясло, я отчаянно держался за край стола, чтобы не упасть.

– Решение принято единогласно, – продолжила Мария, – повестка исчерпана, благодарю всех присутствующих, заседание комиссии окончено. Результат будет доступен в общем отделе с завтрашнего дня.

– Благодарю, – профессор Персонс кивнул Марии, сделал лёгкий поклон в сторону Романова и вышел из аудитории, за ним потянулись остальные участники совещания. В комнате несмотря на открытую дверь всё ещё было душно, видимо работал фильтр на двери. От духоты начало подташнивать, я направился к выходу, опираясь на столешницу.

Свежий воздух коридора подействовал лучше любого эликсира, голова прояснилась, тошнота ушла, остались только одышка с предательской слабостью в мышцах, даже волны энергии от костюма не спасали. Я облокотился на подоконник, стараясь нормализовать дыхание. Почему я так ослаб?

– Ну вы, молодой человек, и заварили кашу, – стукнул тростью по полу профессор Романов, он подошёл ко мне со спины, – сколько я был на подобных комиссиях, но ещё никогда за аттестуемого не просили сразу четыре уважаемых человека подряд. Четыре, молодой человек. Флора Олеговна – это очевидно, она ваша начальница и сердобольная женщина. Профессора Немолов и Кулл – вы их каким-то образом умудрились очаровать, вероятно, вашим невероятным изобретательским талантом. Кстати, наслышан о нём и надеюсь увидеть воочию. Но самое удивительное, что за вас просил Владимир Борисович Пошкин. И не просто просил, а фактически выкрутил нам руки. Нам было поставлено условие – если вы прекратите обучение в университете, то промышленники разорвут соглашение. Плюс эта утренняя новость, которая взбудоражила весь университет. Очень неприятно, скажу вам, работать под таким давлением. Но я хочу отблагодарить вас.

Я удивлённо посмотрел на профессора. За что благодарить?

– Да, не удивляйтесь, – усмехнулся профессор. – Мне кажется, вы имеете право знать. Учитывая всё, что я сейчас сказал, комиссия в любом случае была обязана выставить вам положительную оценку, и это знали все, включая профессора Персонса. И было бы очень неприятно натягивать вас на эту отметку. Но нам и не пришлось, вы сами заработали этот балл своим хорошим знанием алхимии. Вы остались в стенах университета, комиссия вышла достойно из затруднительной ситуации, соглашение с промышленниками в силе, все остались в выигрыше. Разве что Персонс не удовлетворил свою жажду крови, но прошу с пониманием отнестись к поведению профессора. Надеюсь, когда-нибудь это изменится. Он изменится.

– Спасибо, – пробормотал я.

– Не за что, молодой человек, не за что, – профессор сделал два шага, потом замер и повернулся ко мне, – скажите, а мы с вами где-то уже встречались? Почему-то ваше лицо мне очень знакомо.

– Нет, – помотал я головой. Профессор ещё пару секунд изучал меня, перевёл взгляд на мой костюм, пожал плечами и улыбнулся:

– Ну, может, обознался. Отдыхайте, молодой человек, вы словно выжатый лимон, так нельзя себя изматывать.

Романов развернулся и пошёл по коридору в сторону выхода на Полигон. Он ведь не узнал меня? Или узнал? Да нет, не должен был. Мне же было всего девять лет на той площадке с паразитом.

Настенные лампы освещали жёлтым светом внутренний двор университета. По широкой дорожке вокруг песчаной площадки Полигона медленно шёл профессор Романов, беззвучно постукивая палочкой по плотной поверхности.