Библиотекарь государя. Академия

Винокуров же, дебильно хихикая, развлекался в другом конце кабинета. Он болтал сразу с двумя девушками, периодически оглядываясь по сторонам. В один момент наши взгляды встретились, и Марк застыл. Кажется, он нашёл того, кого искал. И несмотря на то, что Винокуров попытался сделать вид, что смотрит куда-то мимо, я всё понял.

Его настроение, как только он увидел меня, изменилось.

Улыбка тут же куда-то улетучилась, появилось беспокойство.

«Волнуешься, дружок?»

Наверное, сейчас думает о том, что будет делать, если его грязные уловки не помогут ему победить. А они ему точно не помогут, как бы он ни старался.

Спасибо Егору.

Но дабы не выдавать свою осведомлённость, мы с Егором договорились пока что не общаться. Пусть Винокуров узнает об этом уже постфактум.

Наконец, в кабинете появилась Агата Марсельевна.

Чёрт возьми, как же я был не прав, когда представлял её стереотипной французской дамой.

Как же я был не прав…

Потому что Агата Мерсельевна оказалась намного лучше!

Да, в ней, конечно, было что-то от парижской аристократии, но… в целом она больше походила на какую-нибудь Мерлин Монро. То есть американских черт в ней улавливалось больше, чем французских.

На лице сияла предельная самоуверенность. Такие женщины, по моему опыту, умеют общаться только так, словно постоянно заигрывают. По крайней мере с мужчинами.

Одета Агата Марсельевна была в белые обтягивающие брюки и чёрную лёгкую кофточку. В руке — клатч. И это всё, что она взяла с собой на пару. Войдя в аудиторию, она даже не извинилась за своё опоздание, и просто села на край стола.

Выдохнула, поправила застывшие от лака волосы, и сказала:

— Je vous aime tous, mes enfants! (я вас всех люблю, дети мои*).

Голос американской француженки звучал звонко, с воодушевлением, очень уверенно. Студенты тут же затихли и стали слушать. Я — тоже.

Первую пару она решила провести довольно интересным образом. Агата Марсельевна читала нам стихи Бодлера сначала на французском, а потом — на русском. Удивительно, но всё она знала наизусть. Я с упоением слушал этот голос и смотрел, как женщина, задрав голову и скрестив ноги, сидит на краю стола.

В этом трансе полтора часа прошли словно за минуту. И когда мы в мечтательном настроении покидали аудиторию, Агата Марсельевна прощалась с нами воздушными поцелуями.

— Что это сейчас было? — Спрашивал я у Ивана с Варей.

— Я не знаю что, но это было прекрасно… — С придыханием ответила Романова.

— Вы о чём? — Не понимал Иван. — Я всю пару думал о том, куда я поведу Викторию на наше первое свидание. Видимо, что-то пропустил…

— Забей…

Решили перед следующим занятием попить кофейку. Для это направились в столовую. Мы с Варей заказали Раф, а Иван — крепкое эспрессо. Прямо посреди распития ко мне неожиданно подошёл Марк Винокуров.

На его лице сразу прочитал фразу — «Я гнида». Хотя Винокуров и старался скрывать это с большим тщанием. Мне было абсолютно очевидно, что сейчас он будет стараться сделать то, о чём меня предупреждал Егор.

— Андрей, поговорим наедине? — Как-то чересчур дружелюбно произнёс Винокуров.

— Говори здесь. У меня нет никаких секретов от своих друзей. — Улыбался я, оглядывая Ивана с Варей.

— Да. — Кивнул Иван. — Мы ничего друг от друга не скрываем! — Он выпятил вперёд свою грудь, чтобы Винокуров точно заметил его новый герб.

— Ну… — Почесал затылок Винокуров. — Если ты хочешь, чтобы информация о твоей матери стала достоянием общественности, тогда пожалуйста, я ничего не буду скрывать…

— Что ты сказал? — Я резко поднялся со стула и шагнул к Винокурову. — Пойдём выйдем.

Глава 13

— Ух, а прикольный у тебя герб! — Говорил Марк Винокуров, вышагивая рядом, и заглядываясь на мой пиджак.

— Заткнись.

Мы дошли до небольшого круглого столика, стоявшего в отдалении от других. Здесь никто не сидел, а поэтому наш разговор не могли услышать. Я сказал Винокурову сесть на стул, а сам расположился напротив.

— Ну. — Начал я, положив перед собой руки и выдвинувшись немного вперёд. — Ты совсем охренел?

— Снова грубости… — Манерно отстранился Винокуров. — Может, продолжим наш разговор в другом ключе?

— Про какую информацию о моей матери ты заикнулся?

Марк подвис секунды на три, смотря на меня с полуоткрытым ртом. Неожиданно он разморозился и воскликнул:

— А! Господи… прости-прости, дружище. — Странно улыбался он. — Ты не хотел говорить со мной наедине, вот я и ляпнул первое, что в голову пришло, чтобы тебя затриггерить. Ты же не обиж…

— Запомни, муд… Марк. — Я сжал кулаки и челюсти. — Ещё раз хоть каким-то боком попытаешься впутать в наши разборки моих родных… я перестану быть просто грубым, а стану невыносимым. Ты меня понял?

Винокуров закатил глаза.

— Тогда что ты от меня хотел? — Спросил я, хотя прекрасно понимал, что именно он пытается сделать.

— Ну ты точно откуда-то с другой планеты. — Ответил Винокуров. — С планеты, где ничего не знают о благородном поведении в обществе…

— Очень смешно слышать это от тебя, Марк. — Усмехнулся я.