Библиотекарь

В течение дня мы исследовали границы нашего поселения. На север и восток лес отличался непроходимостью. Деревья росли плотно, каждый шаг пружинил, и чувствовалось, что под ногами до полуметра слоя опавшей за бесчисленные годы листвы, в которой нога могла утонуть по колено, если не попадался невидимый корень. Рядом с лугом недалеко от леса стояли раскидистые березы, склонившие почти до земли плакучие желтые шапки.

На западном склоне обнаружился глубокий, с крутыми спусками, овраг. По его репейно-терновому руслу мы неожиданно вышли к реке. Она пролегла между глинистых скользких берегов. Мутно-бурая промозглая вода несла лиственный сор и бересту. На болотистом мелководье гнили почерневшие ветки, в сером песке застряли остовы стволов.

С юга холмы щетинились колючим ельником. Из рыхлых склонов лезли древние узловатые корни. Там же иногда попадались крупные белые валуны. Мы прошли ложбиной, загроможденной рухнувшими деревьями, и поднялись наверх к глухой кирпичной стене, огибающей задний двор нашего «сельсовета». Лес обступил деревню с четырех сторон.

Постепенно мы обживали новое жилище. Остро пахло столярным клеем, краской и лаком. Сухарев, Кручина, Иевлев и Гаршенин сколотили топчаны, широкий обеденный стол и длинные лавки. Я тоже помаленьку осваивал плотницкое ремесло и соорудил просторную будку мохнатой Найде. Дряхлая Латка ночевала в сенях.

Стараниями женщин дом принарядился. Дощатый пол украсили половички и дорожки. На еще не застекленных окнах развевались занавески.

Вся следующая неделя была посвящена укреплению подворья. Приютивший нас сельсовет частично окружала двухметровая кирпичная кладка и невысокие чугунные оградки, как на могилах. Мы раскатали шесть ближних изб и соорудили из позаимствованных бревен плотный частокол, захвативший дом и стоящий неподалеку хозяйственный сруб, который после ремонта вполне мог служить гаражом «Ниве» и мотоциклу.

С каждым днем креп стылый ветер, и к ночи звезды покрывала изморозь. Надо было готовиться к зиме, запасать продукты. С отоплением проблем не было. Дровами мы были обеспечены на ближайшие годы. Трухлявая деревня сама служила нам складом.

Кое-где в избах сохранились в целости окна, так что Николаю Тарасовичу даже не пришлось ехать в город за новыми стеклами. Починить трансформатор не получилось. Во время вечерних чтений пришлось жечь свечи и керосиновые лампы. На следующий год мы подумывали обзавестись портативной электростанцией на мазуте и уже присмотрели место во дворе для будущей цистерны с горючим.

Впрочем, до зимовки дело не дошло.

Первым непрошеных гостей заметил Тимофей Степанович. По утрам старик брал лукошко и отправлялся за грибами. Он же и прибежал к нам с тревожными вестями — подозрительный субъект брел кромкой леса. Бог знает, что позабыл он в этих глухих местах, одинокий человек, не похожий ни на охотника, ни на грибника. Поверх брезентового дождевика болтался в чехле фотоаппарат или бинокль.

Не могу сказать, что новость особо всполошила нас. Мало ли кто мог идти лесом в утренний час. Вероятно, Тимофей Степанович видел безопасного городского жителя, туриста-фотографа, желающего получить живописные виды деревенской разрухи. На беспокойство не хватало времени, каждый угол хозяйства требовал внимания и ремонта.

Ночью со стороны лесной дороги доносились ритмичные глухие перестуки и скрипы. Утром Сухарев и Кручина, совершающие обход территории, доложили, что дорогу перегородили поваленные деревья. Взгляда хватило, чтобы понять — крепкие дубы корчевала не стихия, а пила и топор.

Ночные лесорубы нас порядком расстроили. Плановое расширение дороги могло лишь означать, что нашему уединенному существованию однажды придет конец и здесь появятся люди. Настораживало, отчего таинственные лесорубы трудились ночью, почему не отволокли деревья к обочине? Делать выводы о конкретной угрозе было рановато, но факт оставался фактом — стволы перекрывали выезд в райцентр.

Я ограничился тем, что ввел круглосуточное патрулирование. Весь день и следующую ночь мы прислушивались, возобновятся ли работы в лесу. Ничего похожего не происходило. Хотелось верить, пришельцы появились по недоразумению и теперь исчезли навсегда.

Мысль, что нас выследил Совет, высказал за обедом Дежнев. Вначале повисла гробовая тишина, а потом посыпались упреки: стоило ли вообще уезжать из родного города, если через месяц приходится снова драпать.

— Это же будет длиться бесконечно, пока нас на край земли не загонят, — негодовал Кручина.

Его активно поддерживали сестры Возгляковы, тоскующие по брошеному хутору.

— Я считаю, судьбу надо встречать лицом к лицу, а не бегать от нее, — угрюмо говорила Анна. — Правда, девочки? — Светлана и Вероника неуверенно покивали.

Положение несколько исправил Тимофей Степанович:

— Ну и чего возмущаться? Если нас засекли, то предоставляется отличная возможность с честью погибнуть. Вам что, для этого особые удобства нужны?