Бич Божий

– А разве ты, Пульхерия, отреклась от Христа?

– Епископ Евсевий грозит отлучить меня от Церкви.

– Он изменит свое мнение, я позабочусь об этом, – мягко улыбнулся матроне Сар. – Никто не смеет мешать спасительнице Рима делать то, к чему она призвана небом.

Пульхерия и в тридцать лет была удивительно хороша собой. Немудрено, что за обладание этой женщиной спорили два рекса, каждый из которых был моложе ее на десять лет. Черные как сажа густые волосы обрамляли ее лицо, а большие карие глаза могли завести в бездну любого мужчину с божественной ярью в жилах.

– Когда состоится мистерия?

– В магическую ночь Тора, ибо рекс Валия решил посвятить себя служению именно этому богу.

– Достойный выбор, – сухо обронил Сар.

Тор, подобно венедскому Перуну и римскому Марсу, был богом войны. Судя по всему, юный Валия не уступал доблестью своему отцу, и именно поэтому следовало направить его энергию во благо империи, а не во вред ей. Сар отлично сознавал, что сделать это будет совсем не просто, но, тем не менее, не собирался опускать рук.

– Я хотел бы повидаться с Галлой Плацидией, – сказал Сар после продолжительной паузы. – Но мне бы не хотелось, чтобы о нашей встрече знал рекс Аталав.

– Хорошо, – кивнула Пульхерия, – я поговорю с матроной, но ручаться за ее согласие не могу.

– Я привез ей письмо от божественного Гонория. Думаю, прекрасную Галлу Плацидию должно заинтересовать предложение брата.

Благородная Пульхерия устроилась в Барселоне с куда большими удобствами, чем ее муж. Дворец, в котором она поселилась, принадлежал очень богатому человеку, которому хватило средств не только для постройки здания, без труда вместившего две сотни человек, но и на сад, где сейчас беседовали Сар с Пульхерией. Здесь росли деревья неизвестных магистру пород, а уж о цветах, покрывавших чуть ли не треть участка, и вовсе говорить нечего. Если судить по обилию растений, то Испания была благословенным краем, способным прокормить куда больше народу, чем здесь проживало сейчас. Какая жалость, что римские императоры почти утратили эту едва ли не самую плодородную из своих провинций. Сар и сам бы с удовольствием поселился здесь, если бы не зной, столь непривычный человеку, родившемуся на севере.

Мирное течение беседы магистра и матроны нарушил рослый худой человек, облаченный в черные траурные одежды. Сар без труда определил в нем христианского священнослужителя и почти сразу же сообразил, что перед ним тот самый непримиримый враг язычества епископ Евсевий, уже грозивший отлучением несчастной Пульхерии. Глаза Евсевия сверкали от негодования, тонкие губы шептали молитвы, а холеная рука осеняла заблудшую матрону крестным знаменем. Похоже, он принял магистра за очередного соблазнителя, тем более что Сар оделся сегодня на готский лад.

– Если человек носит штаны, то это вовсе не означает, что он варвар, – осадил Сар своего хулителя. – Перед тобой римский патрикий и христианин, монсеньор, просящий твоего благословения.

Евсевий слегка растерялся от такого напора, но очень быстро овладел собой. Негодование сменилось интересом, и он довольно долго и пристально вглядывался в лицо своего неожиданного оппонента.

– Магистр Сар, – назвал себя гость. – Посланец божественного Гонория.

– Я рад, что у меня появился союзник в борьбе за душу этой женщины, одержимой демонами.

– Ты забываешь, преподобный Евсевий, что благородную Пульхерию благословил на подвиг римский епископ Юстиан, – спокойно отозвался Сар, – я сам был тому свидетелем. Или тебе мало слова римского патрикия, святой отец?

По лицу епископа Евсевия было видно, что он невысокого мнения как о римских патрикиях вообще, так и о магистре Саре в частности, особенно когда дело касается вопросов веры. Благородная Пульхерия не стала вмешиваться в спор двух достойных мужей и удалилась в дальний конец сада.

– Я отлучу от Церкви эту женщину, если она примет участие в сатанинском обряде!

– Ты будешь делать то, что я тебе разрешу, епископ, – холодно бросил Сар.

– Я спасаю ее душу!

– А я спасаю империю и христианскую веру, – криво усмехнулся магистр. – И если ты встанешь у меня на дороге, Евсевий, мне придется тебя устранить.

– Ты обезумел, сын мой! – воскликнул епископ. – Ты губишь эту несчастную.

– Я погублю очень многих мужчин и женщин здесь в Барселоне, и тебе, Евсевий, лучше убраться из города, чтобы не стать одним из тех, кто заплатит жизнью и душой за величие Рима.

Евсевий глянул в ледяные глаза патрикия Сара и отшатнулся. Возможно, увидел там бездну, возможно, собственную смерть. Но в любом случае он поверил римскому магистру. И перекрестился, словно пытался оградить себя от зла, которое нес в себе этот по виду вполне добропорядочный человек.