Бич Божий

Пульхерия была матроной взбалмошной, но далеко не глупой. К тому же за годы, проведенные среди варваров, она набралась опыта, который можно было считать бесценным.

– Это правда, сиятельный Сар, – отозвалась Пульхерия на невысказанные мысли префекта. – Я умею очаровывать мужчин и смирять гордыню женщин.

– Уж не хочешь ли ты, матрона, испытать свое искусство на мне? – ласково улыбнулся гостье хозяин, оглядывая ее тело, слегка располневшее, но не потерявшее притягательности для мужского глаза.

– Только в том случае, если ты, сиятельный Сар, сам пожелаешь этого.

Префект Италии Иовий прихворнул в последние дни. Сказывался, видимо, возраст. К тому же он с трудом переносил влажный климат Ровены. Императору давно уже следовало перебраться в Рим или Медиолан, но Гонорий почему-то медлил, подвергая риску не только свою жизнь, но и здоровье высших сановников. Иовий возлежал у камина и рассеянно слушал доклад нотария Авита, только что вернувшегося из Медиолана. Светлейший Авит был человеком невысокого роста, пронырливым и далеко не глупым. По внешнему виду он напоминал мышонка, что многих вводило в заблуждение на его счет. Ибо «мышонок» обладал твердым характером и при удобном случае мог укусить пребольно.

– Какая Пульхерия? – вскинул Иовий удивленные глаза на Авита.

– Та самая, – улыбнулся нотарий. – Вдова покойного Аттала.

– И что императрица?

– Сиятельная Плацидия приняла Пульхерию как родную сестру.

– А куда смотрел комит Бонифаций? – вспылил Иовий.

– Высокородный Бонифаций бурно протестовал, – вздохнул Авит. – И возможно, в силу этой причины с ним приключился конфуз. Он не сумел в нужный момент откликнуться на зов Плацидии. Увы.

– Это ты о чем, Авит?

– О мужской силе, сиятельный Иовий. Высокородный Бонифаций считает, что на него напустили порчу. И что сделала это именно Пульхерия, которую давно уже подозревают в связях с нечистой силой.

– Как все не вовремя, – с досадой крякнул префект.

Со смертью епископа Амвросия империя потеряла великого мужа, непримиримого борца с ересью и язычеством, умевшего где добрым словом, а где и окриком наставлять людей на путь добродетели. Амвросия Медиоланского побаивались многие, включая Галлу Плацидию и божественного Гонория. Будь жив епископ, он никогда бы не позволил Пульхерии обосноваться в свите императрицы. Объединив усилия, две эти женщины могут попортить много крови не только Иовию, но и Гонорию.

– Ты виделся с магистром двора? – строго глянул на улыбающегося нотария префект.

– Сиятельный Олимпий обещал навестить тебя еще до полудня.

– И где же он?! – воскликнул Иовий.

– Только что покинул карету, – сказал Авит, выглядывая в окно.

Олимпию совсем недавно перевалило за сорок, а выглядел он едва ли не старше пятидесятисемилетнего Иовия. Все-таки распутная жизнь и неумеренное питие, не говоря уже об обжорстве, до добра не доводят. Немудрено, что разборчивый Гонорий потерял всякий интерес к своему давнему сердечному другу. А вслед за этим сошло на нет влияние Олимпия на дела империи, что не могло, конечно, не ослабить позиции партии Иовия.

– Император Гонорий наотрез отказался менять Сара на Литория, – огорчил старого друга и покровителя Олимпий.

Речь шла все о той же Галлии, будь она неладна. Патрикий Сар сидел там как заноза, и все попытки Иовия спихнуть сына Руфина с места заканчивались полным фиаско. Сар умел ладить с варварами и именно этим был ценен в глазах далеко не глупого императора. Гонорий, судя по всему, не забыл, чем обернулась для империи казнь Стилихона. Волна варваров, хлынувшая на Рим, едва не захлестнула с головой Вечный Город и самого Гонория. К тому же император не хотел ссориться с сестрой, к которой всегда питал добрые чувства.

– Про сестру и добрые чувства он сказал тебе сам? – строго спросил Иовий у магистра двора.

– Да, – удрученно кивнул Олимпий. – По моим сведениям, Гонорий недавно встречался с Белиндой, но о чем они говорили, я не знаю.

Лет десять назад именно Олимпий познакомил суеверного Гонория с этой пронырливой женщиной, выдававшей себя за жрицу Изиды. С тех пор утекло много воды в Тибре, и кому теперь служит эта даровитая авантюристка, можно было только догадываться.

– Я не исключаю, что ее подослал Сар, но, возможно, это сделала Плацидия, обеспокоенная слухами, идущими из Ровены.

Причины для беспокойства у сестры императора действительно были. Гонорий не торопился признавать своим наследником сына Константина и Галлы Плацидии, ссылаясь на младенческий возраст Валентиниана. Валентиниан действительно был еще мал, ему недавно исполнилось три года, а вот здоровье самого Гонория оставляло желать лучшего. И это обстоятельство тревожило высших чиновников империи. Смерть императора, не имеющего наследника, могла вызвать новую смуту. Если бы Галла Плацидия обладала более покладистым характером, то префект Иовий подыскал бы ей нового достойного мужа, но сестра императора, к слову дважды вдова, даже разговаривать не хотела о новом браке. Ибо отлично понимала, что новый муж, став соправителем Гонория, отодвинет в ее в сторону и лишит тем самым возможности влиять на жизнь империи.