Бич Божий. Божье знаменье

Никто, конечно, из слушающих не понял, что, собственно, воспевала цыганка, но зато всякому была понятна дикая, страст ная мелодия песни, и особенно поразил всех конец ее, когда песня, смолкая все тише и тише, вдруг словно улетела куда-то далеко и замерла в пространстве. Незнакомые слушатели даже переглянулись между собою.

– Удивительно! – воскликнул грузин. – Этакое милое творение – и просит подаяния! Вот бы увидал Орлов, наверное бы, приписал в свой московский табор и осчастливил бы.

Молодой офицер насторожил ухо.

– Это какой-с Орлов, – узнать позволительно? Не граф ли, Алексей Григорьевич?

– Он, точно.

– Говорят, богат?

– Чуточку имеет больше нашего! – засмеялся юный грузин.

К разговаривающим подошла цыганка.

– Ты, офицер, дай руку – погадаю!

Офицер подал. Внимательно и долго рассматривала цыганка руку молодого человека, потом оттолкнула ее.

– Ну… что ж? – спросил офицерик несколько смущенно.

– Тебе не надобно гадать… жалко… – проговорила неопределенно и угрюмо цыганка.

– А, да это любопытно! – воскликнул грузин. – Она гадает, но, наверное, плутует, как и все цыганки. Одна мне гадала… Представьте, господин офицер, она мне предсказала, что я буду большим генералом! Не смешно ли? Вам, господин офицер, сколько лет?

– Восемнадцать.

– Точь-в-точь и мне столько же. Но вот вы уже подпоручик, а я не только не подпоручик, но даже не умею порядочно взять в руки и ружья. Не смешно ли!

Офицер молчал. Его вовсе не занимали шутки незнакомца. Он более думал о том, отчего эта цыганка ему не сказала, а проговорила только «жалко». Кого жалко? Не его ли?

Все разошлись. Перед семьей цыган стояли только офицер и грузин. Последний с улыбкой смотрел на цыганку и побрякивал в кармане сюртука василькового цвета серебряными деньгами.

– Так и не скажешь? – решился спросить офицер.

– Не скажу! – резко проговорила цыганка.

Грузин рассмеялся:

– Да она и не знает ничего, господин офицер, напрасно беспокоитесь.

Цыганка вздернула головку и дерзко глянула на грузина. Тот, в свою очередь, вперил на цыганку насмешливый взгляд. Цыганка сжала губы.

– Без сомнения, – смеялся грузин, – она умеет так же гадать, как и мы с вами, господин офицер.

Цыганка озлилась.

– Я все знаю… все… ты врешь! – нагло проговорила она. – Ты!.. – обратилась она к офицеру. – Ты… какой сегодня день?

– Седьмое сентября, воскресенье, – сообщил грузин.

– Воскресенье… седьмое сентября… о, да… такой день. Он самый… – шептала как бы про себя цыганка…

– Ну, седьмое сентября… что ж дальше? – не отставал грузин, видимо, человек бойкий и веселого нрава.

– Он погибнет седьмого сентября! – произнесла пророческим тоном цыганка.

Грузин расхохотался. Но молодой офицер сразу побледнел и выпучил глаза на гадальщицу. Та не смотрела на него.

– Не пугайтесь, господин офицер, право, не пугайтесь! – хохотал грузин. – Ведь она врет! Ей соврать – все равно что с нас по одному рублю получить.

– Где ж он, рубль-то твой? – огрызнулась молодая гадальщица.

– Рубль? А вот он! – шутил грузин. – Плачу за музыку – хороша! Впрочем, можешь и погадать за тот же рубль – что ему даром-то пропадать.

Грузин кинул рубль старикам, который те подхватили на лету и долго потом кланялись.

– Так давай руку-то! – подошла ближе к грузину цыганка.

Тот со смехом подал свою правую руку. Цыганка недолго рассматривала руку грузина. А когда рассмотрела, то произнесла:

– Ты и теперь знатный, а будешь – еще знатней… много почестей… силы…

– А денег? – не переставал шутить грузин.

– Про деньги? Про деньги не знаю, – закачала головой цыганка.

– Вот тот-то, самое-то главное и не знаешь! Ну а умру когда – рассмотрела?

– Умрешь… тоже… седьмого… сентября, – удовлетворила его любопытство цыганка и села опять на землю.

– Вот, как говорится, два сокола под один выстрел! – смеялся грузин совершенно добродушно. – Не по дороге ль нам, господин офицер? – спросил он порядочно растерявшегося артиллериста. – Вы куда?

– Я тут… недалеко… туда, за пруд, – отвечал все еще смущенный офицер и указал рукою на луг, принадлежавший князю Грузинскому.

– Представьте, государь мой, и мне туда же, – сообщал словоохотливый юноша. – Пойдемте вместе. Уж коли погибать, так погибать один подле другого – по крайней мере сегодня, – болтал он беспечно и с улыбкою.

Офицер все еще глядел тревожно: слова цыганки-гадальщицы не на шутку смущали его. Он, однако ж, пошел рядом с незнакомцем, когда тот, покосясь с улыбкой на цыганку и погрозив ей пальцем, отошел от часовенки.

Некоторое время молодые люди шли молча. Они представляли между собой резкую противоположность. Офицер, в своем мундире с отворотами фалд спереди и сзади, был похож на молодого журавля. Грузин был широкоплеч, выступал бодро, и вообще вся его фигура дышала здоровьем и энергией.

– Какая смелая… цыганка эта… – проговорил наконец, как бы про себя и отвечая на свои мысли, молодой артиллерист.