Бифуркатор

  - И жить так полгода. Не надо уговаривать. Я знаю, что это такое. Я слышал этих... монстров. И ты должен понять, моё решение логически обосновано.

  - Здесь нет никакой логики! - почти вслух кричу я. - Я вижу здесь только подлый посту-пок! Поступок трусливого человека!

  Серый щурит глаза, и взгляд у него становится подленький.

  - Тогда возвращай всех нас троих домой, - говорит он. - Здесь всё просто, либо ты выби-раешь Андрюшку, либо я - Стёпку. Давай вернемся, и ты вновь возьмешь выбор на себя. И выберешь Андрюшку, ибо мой выбор ты уже понял.

  И с этими словами разворачивается и направляется в сторону Тварей.

  - Серый, Серый, - я подпрыгиваю за ним, словно непослушный хвостик щенка. - Ты де-лаешь ошибку. Так ты мог стать героем. А сейчас ты просто предаёшь брата.

  Но Сергей молчит, а безликие Твари уже смотрят на нас.

  - Этот мелкий говнюк разрешил мне выбирать. Так и прекрасно! Берите моего младшего брата и возвращайте меня отцу. Я расскажу ему, как он лишился своего сына!

  Кажется, Твари сами недоумевают и переводят взгляд то на меня, то на Серёгу. Плюха-юсь в кресло и отрешённо смотрю перед собой. Сердце стучит неровно, дыхание сбивается, в голове пульсирует каша. И боль в затылке.

  - Это окончательное решение вас? - неловко спрашивает Первая Тварь.

  - Пусть он решает, - бурчу. - Я дал ему право выбора.

  - Значит, мы можем забрать Степана Герундова с собой? - уточняет Вторая Тварь у Сер-гея.

  - Конечно. Пусть благодарит своего закадычного дружка, кивает Серёга.

  - Да пошёл ты в жопу! - кричу я и тыкаю в Серого пальцем. - Я его друг! И если бы не Андрей, никогда не предал бы его! А ты! Ты его родной! Старший! Брат! И ты! Ты сука и подлец!

  - Я тебя сейчас урою, мелкий ушлёпок, - Серый подаётся вперёд, и глаза у него всё ещё прищуренные, подленькие.

  - Сидеть! - вдруг восклицает Вторая Тварь и голос у него нечеловеческий: жуткий и пу-гающий рык. Серый немедленно откидывается назад.

  - Мы предупреждали тебя, чтобы ты вёл себя тихо! - прикрикивает Первая, а ещё он на-зывает Серёгу на ты.

  - Что ж, коли ваш выбор окончательный, мы можем приступить к восстановлению би-фуркационного дня, - говорит Первая Тварь уже спокойным голосом и поворачивается ко мне. - У вас будут какие-либо пожелания нам, господин Артём Бреус?

  - Я... я... - и тут я смотрю на спящего Стёпку. Голова друга всё ещё покоится на груди, он спит безмятежно, как всегда. Такой вот Стёпка, какой он есть. - Оставьте его в том дне, когда его мама ещё была жива, - говорю, не отводя взгляда от сползших на кончик носа очков.

  - Ваше желание учтётся, - кивает Первая Тварь.

  - В свою очередь, запоминайте, - добавляет Вторая Тварь. - Выход из бифуркации нахо-дится в торговом комплексе Гроздь, между второй и третей кассами. Это обычная дверь служебного помещения. Успейте с Андреем войти в неё до восьми часов вечера, и вы покинете бифуркацию. На этом мы спешим откланяться. Огромное спасибо, что вернули нам Глобус Эфира. Вы нас больше никогда не увидите. Всего наилучшего.

  Я начинаю плакать где-то на середине монолога, а когда Вторая Тварь заканчивает, я кричу:

  - Стёпка! Прости! Это не я! Это Серёга тебя выбрал! Ты мой лучший друг! Пожалуйста, Стёпка, не проклинай меня!

  А Стёпка безмятежно спит.

  Его лицо - последнее, что я видел, проваливаясь в темноту.

  ПОСЛЕДНИЙ КОРИДОР БИФУРКАТОРА

  Время - честный человек

  П. Бормаше

  *

  Пробуждение ничем не отличается от других утренних приходов в мир. Сначала вдалеке играет Каннамский Стиль, потом звук становится чётче, и вот я уже в своей кровати. Щурюсь от солнца, потираю сонные глаза...

  Что?

  В своей кровати?

  Вскакиваю и хватаюсь за телефон. Одиннадцатый час, двадцать третье июля! Я вернулся в тот самый день, как его там... Бифуркационный.

  - Андрюшка!

  Оглядываю комнату в поисках братишки, но его нет. В голову лезут самые неприятные мысли, и апофеозом их является самоубийство. Я бы, наверное, уже давно уничтожился, ещё когда понял бы, что застрял в одном дне.

  Ну вот поэтому я и не могу быть бифуркатором!

  Откинув одеяло, я вскакиваю и замираю на ковре. В одних мятых трусах, взъерошенный, раскрывший рот, я даже не знаю, куда идти. Что там говорила одна из Тварей? У нас время до восьми?

  Я решаю заглянуть в самое близкое помещение - ванную. Вхожу, а там, в душевом отде-лении... Андрюшка. Стоит в одних трусах и футболке и смотрит в никуда. Кожа бледная, под глазами тёмные пятна.

  Моё сердце будто подвисает на секунду. Вот она - финишная прямая, последний кори-дор, пройдя который можно вопить: ура! победа! Но я сдерживаюсь, хоть и сложно. Одёргиваю трусы и по возможности будничным тоном произношу:

  - Доброе утро.

  Взгляд Андрюшки медленно становится осмысленным.

  - С каких пор ты желаешь мне доброе утро? - спрашивает он бесцветным голосом.

  Я не отвечаю, чтобы не разрушить иллюзию неизвестности. И как ни в чём не бывало прохожу к раковине. Достаю зубную щётку и пасту. Открываю тюбик и останавливаюсь, лукаво поглядывая на Андрюшку. Какой же он несчастный, похудел; стоит, смотрит на меня во все глаза.