Бикфордов мир

Прошло время, и Харитонов ощутил наступление осени. Покрасневшее, словно от холода, солнце все так же вставало за его спиной и так же опускалось на линию горизонта далеко впереди, но теперь оно проделывало свой путь намного быстрее, чем летом. Поэтому уменьшилась и длина ежедневных переходов Харитонова, который серьезно боялся, как бы внезапные холода не застали его врасплох в безлюдной тайге. Прошло уже много времени с тех пор, как он покинул взлетную полосу, но никаких следов присутствия человека больше не встречал, а оттого нервничал и спешил. В этих местах лес был пореже. Шнур, привязанный к лямке вещмешка, тянулся податливо.

Шел он, не оглядываясь по сторонам. Все вперед и вперед, пока в какой-то момент не остановился, почувствовав что-то странное. Осмотревшись, он обнаружил, что находится в большом саду, где деревья посажены ровными рядами, обкопаны и, казалось, политы. Такой большой сад мог принадлежать колхозу или совхозу, а значит, совсем рядом организованно и целеустремленно жили люди. Жили, растили детей и деревья, радовались урожаям и государственным наградам за мирный труд.

Харитонов подошел к яблоне, заглянул в крону, но ни одного плода не увидел.

«Значит, уже поздняя осень, – подумал он, – урожай уже убрали».

На стволе яблони черной краской был выведен четырехзначный номер. Харитонов еще раз подивился огромности сада и продолжил путь в ожидании встречи с людьми.

Солнце уже готовилось пересечь линию горизонта, а сад все еще тянулся и не видно было ему конца.

Когда стемнело, Харитонов прилег под деревом, уже не беспокоясь о будущем, а лишь отложив встречу с людьми на следующий день. Ночь была по-летнему мягкой и теплой. Был слышен ветер, но ниже крон он не опускался.

Утром странник зашагал дальше, внимательно всматриваясь в просеки между рядами деревьев. Людей все еще не было видно, а осеннее солнце поднималось все выше и выше.

Позади осталась воткнутая в землю табличка с надписью: «Посадка 1947 года». Деревья этой посадки были чуть ниже и, видимо, моложе тех, мимо которых шел он вчера.

Перед закатом еще одна табличка осталась позади. Теперь он шел вдоль посадки 1948 года. Некоторые деревья были обсыпаны, словно инеем, мелкими белыми цветами, что очень удивило Харитонова. В воздухе звенело жужжание пчел.

Прошел еще один день.

Сладкий воздух цветущего сада дурманил голову.

Вспомнился сон о мальчике в чужой стране, о его саде, и показалось вдруг Харитонову, что он и есть тот мальчик. И с горечью подумал он о том, что уже долгие годы не отмечает свой день рождения и никто не поздравляет его, словно нет у него ни близких, ни далеких. И никто не зажигает на именинном торте свечи, расставленные вокруг большой белой кремовой розы.

Рука потянулась за спину и нащупала бикфордов шнур.

Да, шнур был на месте, и почему-то именно сейчас возникло желание достать спичку и поджечь его.

И представил себе Харитонов, как огонек с шипением спешит по шнуру и через какое-то время где-то далеко, но не очень далеко, а в пределах видимости, раздастся первый оглушающий всех взрыв, а за ним последуют другие, покрывая землю осколками, обломками, лесными пожарами. И долго будут бушевать эти пожары, но не дотянется их пламя до Харитонова, остановившегося в этих садах. И не надо будет ему продолжать свой путь, потому что исчезнет шнур, из-за которого он отправился в дорогу и который постоянно напоминал ему о каком-то уже полузабытом долге. Останется он в этих садах и станет садовником, и не нужны ему будут люди. И не он их будет искать, а наоборот, потому что им нужны будут яблоки, груши, им нужен будет урожай этого сада, способного накормить тысячи и тысячи людей.

На лбу выступила испарина. Круговерть мыслей остановила его, и он медленным взглядом обвел окружавшие его деревья.

И далеко в межрядье он увидел маленькую фигурку идущего человека. Но не было ни сил, ни желания бежать к нему, кричать, махать руками и радоваться встрече.

Харитонов стоял и смотрел, как увиденный им человек не спеша шел в его направлении, шел спокойной деловитой походкой, словно и не видел его, Харитонова, или же видел, но не считал нужным радоваться этому или удивляться.

Он остановился в двух шагах от странника. Был одет в синюю форму НКВД с оторванными петлицами и пуговицами. Снял лопату с плеча и воткнул ее в землю между собой и Харитоновым. Потом сказал: «Добрый день!»

– Здравствуйте, – заторможенно ответил Харитонов.

Незнакомец остановил взгляд на шнуре, тянувшемся за странником.

– Связист? – спросил он.

– Нет, подрывник, – ответил Харитонов.

– А куда идешь?

– В Москву.

Незнакомец еще раз кивнул, выдернул лопату и собрался было уйти.

– Подождите, – остановил его Харитонов.

– Зачем? – спросил тот.

– Скажите, где я сейчас?

Незнакомец усмехнулся.

– В саду.

– А где здесь люди? Совхоз или что? – сбивчиво спрашивал Харитонов.

– Нет, здесь просто сад, – дружелюбно отвечал незнакомец. – А людей нет. Были, но уже нет.

– А вы кто?

– Садовник.

– Один садовник на такой огромный сад?!

– Да, – подтвердил незнакомец. – Он же не плодоносит.

– Болен?