Бихарская мозаика

Расстроенные и обескураженные, мы вернулись на Сивил Лайнз. Хотя мы провели в городе полдня, дальше знакомства с несколькими чиновниками и армейским майором дело как-то не пошло. Во время обеда, когда мы в который раз рассматривали бездарно составленный проспект, расхваливавший загородные полуразрушенные гробницы и сады времен могольских правителей, официант сообщил, что нас спрашивает какой-то джентльмен. Спускаясь в вестибюль, мы не знали, что нашим злоключениям в незнакомом городе приходит конец. Внизу стоял водитель с представительным мужчиной в темном официальном костюме, белой рубашке и темном галстуке. В полумраке мы не сразу узнали адвоката Бхаттачария. Он когда-то работал в отделе контрактов, а затем уволился и теперь изредка наведывался в Бокаро. Бхаттачария раньше говорил нам, откуда он родом, но в нашем сознании отложилось лишь то, что этот город расположен на берегу Ганга.

Вернувшись к столику, мы поведали адвокату о постигших нас неудачах. Бхаттачария очень обрадовался, что наконец-то может быть нам полезен. Этот человек, как и любой индус, был уверен, что, помогая другим, совершает добрый поступок и таким образом заботится о своей карме. Он категорически отказался пообедать вместе с нами, так как уже поел дома и, не теряя времени, отправился в комнату администратора, где находился телефон. Ему надо было предупредить ожидающего его в суде клиента, что он задерживается. Затем он сделал еще несколько звонков.

— Сейчас вы отправитесь в гостиницу «Турист Лондж», — объявил он. — Там уже ждут вас. По пути в гостиницу я расскажу, где следует побывать, затем на машине осмотрите город. Тем временем я займусь клиентом, а вечером мы встретимся и обсудим планы на завтра.

В «Турист Лондж» улыбчивый портье проводил нас в чистый уютный номер, обставленный без каких-либо излишеств. Когда он закрыл за собой дверь, еще раз пожелав приятных впечатлений от пребывания в Праяге, мы вдруг увидели за закрытой балконной дверью одиноко сидящую фигуру, завернутую в белую простыню. Мы остолбенели. Что-то зловещее усматривалось в застывших линиях тела под складками простыни. Вызванный коридорный бесстрашно направился к балконной двери. Он распахнул дверь и рукой дотронулся до фигуры. В этот момент раздался странный крик — большая обезьяна высоко подпрыгнула, а затем кинулась вниз, увлекая за собой похищенную простыню. Мы долго смеялись над собой и «загадочным привидением». Затем Бхаттачария распрощался с нами до вечера, а мы отправились в дом-музей Джавахарлала Неру.

Имя семьи Неру впервые можно встретить где-то после 1716 года, когда Радж Каул, выходец из небольшой общины кашмирских брахманов, перебрался в Дели и поступил на службу при дворе могольского императора Фаррукх Сияра. В награду за верность император подарил ему участок земли, расположенный возле канала (на урду слово канал звучит как нахар). Радж Каул и его потомки стали носить двойную фамилию Каул-Нахар. Со временем первую половину фамилии опустили, а вторая была переделана в Неру. Известность семье принес Мотилал Неру. Он родился в Аллахабаде в 1861 году. Это был человек блестящих способностей. Натура широкая, деятельная, Мотилал любил жить с размахом, быть в центре внимания. Его особняк на Сивил Лайнс, в районе, где находились дома европейцев и местной знати, славился как один из самых престижных в Аллахабаде. В 1900 году, когда Джавахарлалу исполнилось одиннадцать лет, Мотилал купил большой особняк на окраине города. Он был построен на том месте, где, согласно индуистским преданиям, произошла встреча Рамы с братом Бхаратой и где бывал мудрец Вальмики, автор «Рамаяны». Мотилал Неру вложил огромные средства в перестройку и благоустройство своей новой резиденции. Он назвал ее «Ананд Бхаван» («Обитель радости»). Гостеприимство Мотилала, обаяние его личности привлекали в «Ананд Бхаван» как индийцев, так и европейцев. Здесь бывали и философы, и поэты, и политические и общественные деятели. В 1919 году Мотилал Неру приступил к изданию в Аллахабаде на собственные средства газеты «Индепендент». Его сын Джавахарлал был одним из редакторов этого антиколониального издания. Настал день, когда с одобрения сына Мотилал подарил «Обитель радости» партии Индийский национальный конгресс. Особняк получил новое название — «Сварадж Бхаван» («Обитель свободы»). В дни сатьяграхи, кампании гражданского неповиновения, часть дома была превращена в больницу для индийцев, пострадавших во время столкновений с полицией и войсками колонизаторов.

Через широко распахнутые металлические ворота «Ананд Бхавана» идут аллахабадцы и приезжие, крестьяне и горожане, индусы и мусульмане, чтобы собственными глазами увидеть дом, где прошли годы юности Джавахарлала Неру, выросла его дочь Индира, рождались и получали право на воплощение в жизнь самые смелые идеи борьбы за независимость.