Бикини

Анна встала. Умылась. Села на подоконник и закурила. Платаны в парке напротив молилитвенно протягивали в небо обрубки ветвей. Парк был покрыт свежим снегом. Год тому назад, когда после второго налета они с матерью стояли на площади у Анненкирхе и курили, тоже выпал первый снег. Это было так давно и так недавно! Прошлое прорывалось к ней проблесками воспоминаний или во сне, таком, как этот, от которого она только что очнулась вся в испарине. А иногда — с приступами необъяснимого страха, когда она слышала детский плач, гул пролетающих над городом самолетов, сирены «скорой помощи», полиции или пожарных. Правда, теперь Анна уже не пыталась бежать в бомбоубежище, но всегда плотно закрывала окно, чтобы ее больше не будили эти звуки.

Сегодня ей хотелось побыть одной. Она хотела мысленно вернуться в Дрезден и рассказать самой себе то, чего никто другой не понял бы. Ни Дорис, ни даже Стэнли, который имел некоторое представление о тех днях. Сегодня Анна хотела остаться наедине со своей тоской и скорбью. Около девяти она позвонила Лайзе.

— Что-то случилось? Ты заболела? — заботливо спросила та, когда Анна сказала, что останется дома.

— Нет, Лайза, я здорова, не беспокойся. Я просто хочу сегодня остаться дома и переждать этот день. Передай это, пожалуйста, Стэнли.

— А почему именно сегодня? Тебя кто-то обидел? Это был мужчина?

— Когда-нибудь я тебе все объясню, Лайза...

Часов в десять Анна уже пожалела о своем решении. Она не могла сосредоточиться на чтении, ее раздражали любимые пластинки, она объедалась сластями и курила в два раза больше, чем обычно. А вся Америка в тот день праздновала идиотский праздник, о котором последние дни писала даже серьезная «Таймс». На всех радиостанциях с самого утра какой-нибудь Джон из Джерси-сити признавался в любви какой-нибудь Мэри Куинс или некая Синтия из Кони-Айленда в прямом эфире дрожащим от волнения голоском рассказывала, как обожает некоего Роберта из Бронкса. Все американцы поголовно, ссылаясь на святого Валентина, публично признавались в любви. Анну это раздражало.

В полдень она вышла из дома и в магазине на Флэтбуш-авеню купила две банки краски, халат и комплект кистей. Решила сделать ремонт в своей комнате. Правда, Астрид уверяла, что ремонт «был сделан совсем недавно», но у нее и последний муж скончался «только что», хотя произошло это пятнадцать лет тому назад. Через час наверх поднялась Астрид, привлеченная запахом краски.

— Деточка, что ты тут творишь?! Оранжевые стены?! — воскликнула она, увидев Анну с кистью в руке.

— Так будет теплее и уютнее, миссис Вайштейнбергер, — ответила Анна.

Астрид минуту всматривалась в уже покрашенную часть стены.

— А знаешь, ты, кажется, права. К тому же этот оттенок отлично сочетается с занавесками. Надеюсь, ты не покрасишь мне потолок в черный цвет?

— Нет, он будет белый...

— Отлично. Возьми у меня в подвале стремянку. А то, не дай бог, упадешь со стула, деточка...

Вечером Анна услышала стук в дверь. На пороге стояли Дорис и Стэнли. Они были нарядно одеты, Стэнли держал в руке букет роз, а Дорис — коробку конфет.

— Ты почему не берешь трубку? — спросил Стэнли с упреком. — Лайза уже собиралась отправить к тебе карету «скорой помощи», пожарных и ФБР. Мы вообще-то забежали сказать тебе, что ты наша «валентинка». Моя и Дорис, — добавил он с улыбкой.

Анна поискала глазами телефон. Перевернутый и заваленный книгами, он лежал на полу, трубка валялась рядом.

— Прости. Я красила стены и не подумала, что ты можешь позвонить. Я вас люблю, — сказала Анна, обнимая Дорис.

— Оранжевые стены. Однако... Астрид тебя за это не выгонит? — спросил Стэнли.

— Нет, но при условии, что я не покрашу потолок в черный цвет. Ты поможешь мне побелить его?

Они с Дорис уселись на подоконнике пить чай, а Стэнли, отказавшись от чая и сняв пиджак, красил потолок.

— Знаешь, оранжевый цвет очень хорош для стен в детской комнате. Пожалуй, я уговорю Стэнли перекрасить их, — сказала Дорис, взяла Анну за руку и прижала ее к своему животу. — Чувствуешь? Чувствуешь, как она шевелится?

— Ты думаешь, это девочка? — прошептала Анна.

— Уверена.

Стэнли попросил Анну помочь ему передвинуть стеллаж. С полки на пол, покрытый газетами, упал конверт. Стэнли наклонился, чтобы поднять. И вдруг посерьезнел. Он посмотрел Анне в глаза и осторожно спросил:

— Ты получаешь письма от Эндрю?

Она покраснела и повернулась к Дорис.

— Тебе налить еще чаю?

— Дорис, скажи, что ты хочешь чаю. Скажи, что хочешь, — повторил Стэнли.

— Да, Дорис. Скажи, что хочешь чаю...

Дорис изумленно смотрела на них.

— Что вы пристали с этим чаем? Конечно хочу. С сахаром.

Анна поспешно вышла на кухню.

Да. Это правда. Эндрю Бредфорд писал ей...

Первое письмо она получила еще до Нового года. Именно этот конверт поднял с пола Стэнли. Анна выучила его наизусть.