Бикини

Санбери, 28 декабря 1945

Дорогая мисс Анна,

Вы бросили меня, как ту тарелку, и разбили вдребезги. Но это все же было на счастье. Возвращаясь в аэропорт Ньюарка, я спросил водителя, что он считает самым важным в жизни. Он, должно быть, решил, что я пьян. Ведь я никогда с ним не разговаривал в пути. И вдруг спросил такое. Он ответил, что важнее всего для него две Агнес — жена и дочка.. Будто одной ему мало. Тогда я спросил, почему же он повез меня в рождественскую ночь к черту на рога, вместо того чтобы провести праздник со своими Агнес. Он сказал, что такова уж его работа и большая Агнес это понимает, а маленькая когда-нибудь тоже поймет. «Они знают, как много значат для меня. Я часто говорю им об этом», — добавил он. И тогда я понял, что если бы я мог сказать кому-то: «это моя работа, но ты остаешься для меня важнее всего на свете», Вы не разбили бы мамину тарелку. Но я так не говорю. А мог бы, независимо от того, чем занимаюсь, и несмотря на то, что мне запрещено говорить о о своей работе. Там, по дороге в Ньюарк, я понял, что до сих пор для меня важнее всего был я сам. Вы первая отважились мне это сказать. Причем так, что меня это потрясло. Знаете, я плакал тогда, в машине, плакал первый раз с тех пор, как отец в наказание не помню за что отобрал у меня мяч и запретил бросать его во дворе в корзину.

Сегодня я приехал в Санбери, к родителям. Сегодня я не опоздал. Невозможно опоздать, когда тебя никто не ждет...

Эндрю Бредфорд

P. S. Сейчас я в своей детской комнате. Пишу Вам письмо. Через минуту лягу на кровать, на которой четыре дня тому назад спали Вы...

Следующее письмо, отправленное из Чикаго, ожидало ее вечером второго января. Два дня спустя — еще одно. И она стала ждать его писем, даже старалась пораньше вернуться из редакции, чтобы проверить, не лежит ли на маленьком стлике в прихожей письмо.

— А этот Бредфорд, из-за которого наш почтальон приходит сюда чуть не каждый день, не родственник твоего склочного редактора? — спросила как-то Астрид.

— Да. Это его брат, — ответила Анна. Она знала, что Астрид внимательно рассматривает конверты, которые приходят в ее дом. Особенно те, что адресованы не ей.

— Надеюсь, младший брат, детка?

— Да. Младший брат, миссис Вайштейнбергер...

— Это хорошо, дитя мое, это хорошо. А он посимпатичнее будет?

Анна не ответила на вопрос и сменила тему. Она уже перестала сравнивать Стэнли и Эндрю. Они были совершенно разные. Хотя похоже улыбались, похоже выражали удивление, одинаково держали руки в карманах и глаза у обоих были голубые. Но на этом их сходство заканчивалось. Впрочем, Анна плохо знала Эндрю. Поначалу она думала, что больше всего различаются их характеры, личностные качества и то, как они общаются с другими людьми. Самоуверенность, зазнайство, спесь и даже хамство Эндрю контрастировали со скромностью, даже робостью Стэнли. Но больше всего ее удивляло в Эндрю то, что можно было бы назвать сосредоточенностью на самом себе. Ей казалось, что если этот человек и удостаивает кого-либо своим вниманием, то только когда его об этом очень просят. Когда это абсолютно неизбежно. Как тогда, в лифте.