Билби

— Да, покуда не стоит, мистер Мергелсон. Подождем, пожалуй. Сперва сделаем, что можно. Еще успеет нагореваться. Коли вы не против, я зайду к вам вечерком, этак часу в девятом, и мы потолкуем меж собой — вы, Томас и я. Для начала так-то лучше — без шума. Раз уж приключилось такое, надо нам с вами все это обмозговать.

— Вот и я так думаю, — сказал мистер Мергелсон; его явно утешило, что разговор у них с Дарлингом вышел такой мирный. — Я, мистер Дарлинг, в точности так же на это смотрю. Потому, если он в доме и не помер, так чем он кормится?

Вечером в буфетной продолжался разговор о том, разглашать случившееся или нет. Собеседники щедро угощались пивом собственного мистера Мергелсона приготовления. По доброму старому обычаю пиво в Шонтсе варили дома, и получалось оно всегда разное — когда крепкое, когда слабое, когда вкусное, когда нет, так что от однообразия в Шонтсе не страдали. На сей раз оно было крепкое, что вполне отвечало настроению мистера Дарлинга, и мистер Мергелсон, с естественным для автора тщеславием, словно ненароком, то и дело забирал пустой кувшин и приносил пенящийся.

Ливрейный лакей Генри не хотел портить вечер и потому делал вид, что не все еще потеряно, но Томас был полон скорби и сочувствия. Рыжеволосый юнец с помощью какой-то машинки скручивал сигареты, послюнив, подавал их собравшимся и, как ему подобало, больше помалкивал. Пива ему не полагалось, разве что вспомнят и поднесут, и забывчивость мистера Мергелсона подкрепляла этот порядок.

— Как подумаю, что наш малец провалился вниз головой в какую-нибудь затянутую паутиной дыру, так за сердце меня и берет, — говорил Томас, подливая себе из кувшина.

— Занятный был мальчуган, — заметил Мергелсон откровенно заупокойным тоном. — Работа ему не нравилась, по всему было видать, а так прыткий был. Я, бывало, как выпадет свободная минутка, так чем-нибудь, глядишь, ему и пособлю.

— Только вот обидчивый был, — заметил Томас.

Мистер Мергелсон сидел за столом, широко раскинув на нем руки.

— Все-таки не след нам больше молчать, — объявил он. — Надо сказать ее милости, нельзя больше откладывать… Разве что до послезавтра. А там уж, как бог даст!

— А вот хозяйке моей самому мне придется сказать, — отозвался мистер Дарлинг и в расстройстве налил себе столько пива, что оно побежало через крап.

— Сегодня перед сном мы еще раз пройдем по этим ходам. Будем идти сколько сил хватит, — сказал мистер Мергелсон. — Но ведь там есть щели и дыры, и мальчик мог туда провалиться.

— Хозяйке моей придется сказать, — твердил мистер Дарлинг. — Вот что плохо-то…

Весь остаток вечера мистер Дарлинг то и дело повторял эти слова. Он надеялся, что ему что-нибудь посоветуют.

— Ну вот, как бы вы сказали хозяйке? — спросил он мистера Мергелсона и в ожидании ответа нетерпеливо осушил свой стакан.

— Я просто сообщу ее милости о происшедшем. Скажу: «Ваша милость, у нас мальчишка куда-то девался, а куда — ума не приложим». А станет расспрашивать — все подробно расскажу.

Мистер Дарлинг подумал немного и покачал головой.

— А вы бы как сказали? — спросил он Томаса.

— Мне, слава богу, не говорить, — отозвался Томас. — Эх, бедный мальчик!..

— Ну, а коли пришлось бы? — настаивал мистер Дарлинг.

— Я подошел бы к ней, похлопал по спине и сказал: «Мужайся!» А как она стала бы спрашивать, почему, я бы все и сказал, не сразу, конечно, а помаленьку.

— Нет, вы ее не знаете, — сказал мистер Дарлинг. — Ну, а ты. Генри, как бы сказал?

— Сама бы пускай догадалась, — отвечал Генри. — Женщины на это мастерицы.

Мистер Дарлинг подумал немного и решил, что это тоже не подходит.

— Ну, а ты? — спросил он рыжеволосого парнишку, начиная отчаиваться.

Рыжеволосый ответил не сразу; он уставился на мистера Дарлинга, продолжая лизать край сигареты. Потом не спеша заклеил ее и принялся размышлять над вопросом.

— Пожалуй, — сказал он негромко и важно, — пожалуй, я просто сказал бы: «Мэри…», или «Сьюзен», или как там ее…

— Тильда, — подсказал мистер Дарлинг.

— «Тильда, — сказал бы я, — бог дал, бог и взял, Тильда. Помер он». Что-нибудь вот такое.

Рыжеволосый откашлялся. Он, видно, был растроган своей простой, но убедительной речью. Мистер Дарлинг минуту-другую с большим удовольствием обдумывал услышанное. А потом почти с раздражением промолвил:

— Да куда же он все-таки провалился, чтоб ему было пусто!

— Ну, будь что будет, — продолжал мистер Дарлинг, — а нынче я ничего ей не скажу. Пасынка я потерял, так теперь еще и без сна оставаться! Ну, нет. А превосходное у вас пиво, мистер Мергелсон, скажу я вам. В жизни лучшего не пробовал, ей-ей! Знатное пиво!

Мистер Дарлинг еще угостился…

Возвращаясь домой через залитый лунным светом парк, он все раскидывал умом, как лучше сказать жене о случившемся. Он ушел из замка немного рассерженный тем, что Мергелсон отверг его предложение, такое удачное, походить вокруг дома и покричать. «Мальчишка сразу узнает мой голос. А ее милость не станет возражать. Она, верно, уже спит». Лунный свет понемногу его успокоил.

Но как все-таки сказать жене? Он пробовал начинать речь и так и этак перед готовой слушать луной.