Билет до Лондона

– В таком случае, я готова рассказать, как я представляю процедуру осуществления наших планов.

– Я слушаю с большим интересом.

– У меня в руках зарегистрированные документы, на основании которых, ваша доля составляет семьдесят процентов, – она достала синюю папку с документами.

Затем, вынув из нее несколько листов, продолжала:

– Это договоры уступки доли между вами и мной, а также протокол, в котором сказано, что на общем собрании учредителей принято решение, о передаче вами мне части своей доли в размере двадцати процентов, здесь уже стоят подлинные подписи Маргариты Порфирьевны, Риммы и Глафиры Александровны, недостает только вашей.

– Вы и это предусмотрели, как же вам удалось заставить их подписать? – полюбопытствовал Герман.

– Я заранее их собрала, они подписывали тогда большое количество документов, я подложила и этот протокол, на него они, даже не обратили внимания, они даже не читали его, не бойтесь, все законно, доказать что они подписаны в результате того, что я ввела их в заблуждение, невозможно.

– Я не сомневаюсь, Васса, просто восторгаюсь вами.

– Не стоит, я просто хорошо училась, – улыбнулась она и продолжала, – если вы подпишите эти документы, то моя доля составит двадцать процентов, таким образом, вы уступите мне часть своей доли, а взамен получите это, – она подвинула к нему синюю папку с документами.

– Где я должен подписать? – спросил Герман.

Он снова, почему-то, как и в случае с Маргаритой Порфирьевной, решил безоговорочно довериться своей интуиции и подписать документы, даже их не читая. Правда на этот раз, он, скорее, хотел показать, что полностью доверяет Вассе и ждет, что и она тоже будет с ним предельно откровенна.

– Вы не хотите ознакомиться с документами?

– Я доверяю вам.

– Как хотите, – Васса же, будучи уже опытным юристом, не оценила доверия Германа, а наоборот, сочла его поступок довольно неосмотрительным, хотя, как женщине, ей импонировало его поведение.

Он подписал документы и отдал их Вассе, она, в свою очередь, передала ему синюю папку с его документами.

– Поезжайте завтра с утра в банк, не откладывайте это дело, – посоветовала Васса.

– Я так и сделаю, а если мне нужна будет ваша помощь, я смогу к вам обратиться?

– Да, конечно, мой телефон у вас есть, но я надеюсь, что все пройдет гладко и моя помощь вам не понадобиться.

– Может быть, мы встретимся завтра, я расскажу, как все прошло, а вы мне расскажете о негодовании Маргариты Порфирьевны.

– Вы, если хотите, можете мне позвонить, поделиться тем как все пройдет, но мне, боюсь, рассказать вам будет нечего.

– Почему вы так думаете?

– Я не увижу завтра Маргариту Порфирьевну, поэтому не смогу наблюдать ее реакцию, да, по правде сказать, мне это и не особо интересно, – при этих словах она даже немного поморщилась.

– Да, конечно. Тогда, может быть, просто встретимся, в знак завершения успешного дела? – не сдавался Герман.

– К сожалению, это невозможно, – вздохнула Васса.

– Но почему, Васса, – досадовал Герман.

– Я завтра вечером улетаю в Лондон.

– Это потому, что опоздали на самолет и не улетели в пятницу?

– Да, отчасти, теперь я лечу самым поздним рейсом и надеюсь не опоздать, – она улыбнулась.

– А когда вы вернетесь?

– Еще не решила, может быть, останусь там на какое-то время.

Герман хотел предложить встретиться по ее возвращении, но она, посмотрев на часы, воскликнула:

– Уже без четверти десять, я опаздываю, все, удачи, пока.

– Счастливого пути.

– И вам, – бросила она ему, на ходу.

Она быстро выбежала, обронив чехол от мобильного телефона. Герман хотел было ей его вернуть, но не успел. Она уже уехала. А у Германа, несмотря на сегодняшний успех в делах, было скверно на душе от того, что их переговоры с Вассой так быстро закончились и от того, что завтра он ее уже не увидит.

Он сел за свой столик и начал крутить в руке забытый ею чехольчик. Потом он поднес его к носу и почувствовал легкий аромат ее духов. Он закрыл глаза, и ему показалось, что она сидит рядом, и никуда не уходила. Но, открыв глаза, он увидел пустой стул, одиноко стоящий напротив него. Теперь он понимал, от чего предостерегал его Саня, но изменить что-то было уже невозможно. Его чувства к ней становились настолько сильными, что они заполняли все его мысли. Все его дела, как – то сами собой, отодвинулись на второй план. Он поймал себя на мысли, что при встрече с ней, его интересовало только одно, предстать перед ней в наиболее выгодном свете. Все остальное казалось ему абсолютно неважным. А теперь, когда он осознавал, что ему не удастся видеть ее какое – то время, его душа просто разрывалась на части. Он хотел бы полететь вместе с ней, но никак не мог придумать повод. Все, что он придумывал, выглядело бы со стороны довольно глупо, а стало быть, могло только отрицательно сказаться на ее к нему отношении.