Билет до Лондона

Когда Сева показал телохранителю некоторые экземпляры своей коллекции, то тот пришел просто в восторг, особенно, на него произвела впечатление маленькая фарфоровая шкатулка восемнадцатого века. Все дело в том, что этих шкатулок было всего только две штуки, их специально сделали в двух экземплярах. И надо же такому случиться, что вторая точно такая же шкатулка находилась в личной коллекции телохранителя, которая досталась ему еще от его отца. Он долго выпрашивал у Севы продать ее ему, но Сева был не преклонен, так как сам с трудом приобрел эту вещицу и очень дорожил ей.

Так, вначале они встречались, чтобы обсудить рабочие вопросы, потом их беседы носили все больше дружеский характер, а потом, они могли уже открыто делиться друг с другом и личными проблемами.

Однажды, коротая вечер за рюмочкой коньяка, Сева разоткровенничался и поделился с ним своим отношением к Вассе.

– Я давно заметил, что вы так заботитесь о ней не спроста.

– Это так заметно?

– Вовсе нет, но, как вы изволили однажды выразиться, я же профессионал.

– Да, с этим не поспоришь, – рассмеялся Сева.

– А вы были бы прекрасной парой, – заметил телохранитель, пригубив рюмку коньяка.

– Вы думаете, у меня есть шанс?

– Скажу вам больше, я в этом уверен.

Эти слова подействовали на Севу, как бальзам на старую рану и он улыбнулся.

Затем он сделал глоток коньяка и спросил:

– И что же послужило основание для вашей уверенности, поделитесь, мне интересно вас послушать?

– Извольте, я заметил, что ее взгляд уже не такой горящий, как в первые дни нашей встречи. Это говорит о том, что Герман становиться для нее обыденностью. Когда он был в больнице, он был для нее недосягаем, потом, как всякой женщине, ей присуща элементарная жалость, которую мы часто путаем с любовью. Все это вместе, максимально разбудило ее чувства к нему, теперь же, когда он здоров и рядом, интерес ее к нему постепенно угасает. И поверьте мне, со временем, он угаснет совсем. Васса очень живой и увлекающийся человек. А Герман, извините, скучноват, да и простоват для нее. Васса любит бурную жизнь и всякого рода авантюры, даже угрожающие ее жизни. Кстати, это еще одна причина, удерживающая ее сейчас рядом с ним, она пока позволяет ей быть увлеченной ей, а не только им. Будьте уверены, Сева, как только ей ничего не будет угрожать, процесс разочарования в Германе, пойдет у Вассы горазда быстрее.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Я готов даже с вами поспорить.

Сева понял, что предметом спора будет та самая фарфоровая шкатулка, которую так долго выпрашивал у него телохранитель, но он готов был с ней расстаться, если бы Васса, действительно, отдала ему предпочтение.

– Тогда надо поскорей уладить вопрос ее безопасности, – сказал Сева, прекрасно понимая, что телохранитель снова поднимет вопрос о споре, и он, конечно же, не ошибся.

– Мы уладим его, немного терпения, главное, мы знаем зачинщика, сейчас все зависит от его действий, а времени у него, как нам известно, ограничено, поэтому и вам, Сева, ждать осталось не долго. Так как же насчет спора?

Сева рассмеялся, и телохранитель поддержал его в этом.

– Спорить будем, конечно же, на шкатулку? – продолжая смеяться спросил Сева.

Телохранитель развел руки в стороны, что означало полное согласие, а потом сказал:

– 

Эти шкатулки должны быть вместе, поэтому, пусть они будут у меня.

– 

Вы так уверены, что не проиграете спор?

– 

Если бы я не был уверен, то тогда бы я не спорил, по-моему, это

логично?

Они снова рассмеялись.

– 

Но хорошо, – сказал Сева, а если все – таки вы проспорите мне?

– 

Тогда я отдам вам свою шкатулку, – ответил телохранитель, а потом

добавил, снова пригубив рюмку коньяка, – но этого не произойдет.

– Вы снова вдохнули в меня надежду, а я уже, признаться, почти отчаялся.

– На свадьбу то не забудете пригласить? – шутливо говорил телохранитель.

– Выпьем за это, – предложил Сева и с довольным видом развалился в кресле, – а вам, наверное, сложно в личной жизни, вы ведь сразу все подмечаете.

– О, вовсе нет, у меня прекрасная жена, три сына, и потом, что касается меня лично, то у себя «под носом», я не замечаю совсем ничего, может быть по тому, что дома я расслабляюсь, на работе – это одно, а дома – это совсем другое.

Они в очередной раз рассмеялись, поняв друг друга, и снова пригубили коньяк.

Хотя роль для Маргариты Порфирьевны, их сценарий пока и не предусматривал, она, очень гармонично в него вписалась и ежедневно, очень прилежно, следила из своего окна за тем, что происходило на крыше. Чем приводила в бешенство Сергея, заставляя его, таким образом, поскорее придумывать причину, по которой, она лишилась бы возможности продолжать в том же духе.