Билет до станции «Счастье»

Если бы они остались у себя в купе в ту ночь, возможно, они были бы живы. Поэтому, видите, я ответственна за их смерть. С этим мне придется жить всю оставшуюся жизнь.

Непохоже, чтобы Джудит могла до такого додуматься. Или могла? Судя по этим строкам… «она» винит себя за смерть Стефана и Клэр. Но если та женщина, которую он привез домой, не Клэр, то кто она?

Он поднял голову и увидел торжествующую ухмылку Джудит.

– Где ты взяла это письмо? – спросил он.

Самодовольная улыбка сползла у нее с лица.

– Н-неважно.

Интересно, его чувства – смущение, обида – написаны у него на лице? Николасу было неприятно, что эта женщина наблюдает за тем, как он читает письмо.

– Убирайся, – сквозь зубы процедил он.

Левый глаз у нее задергался в приступе нервного тика. Она задрала подбородок, развернулась на каблуках и выплыла из кабинета.

Николас немедленно вернулся к чтению письма. «С этим и со своей ложью», – читал он, представляя, как Клэр произнесла бы эти слова своим тихим голосом.

Я лгала вам и притворялась Клэр в ожидании, пока моя нога заживет и я смогу самостоятельно передвигаться.

В приложении к этому письму вы найдете перечень вещей, которые я беру с собой. Как только я устроюсь и найду работу, я верну вам деньги за одежду, пишу и проживание в вашем доме.

Николас прочел перечень предметов одежды и вещей для малыша. Мелочовка, все вместе не больше ста долларов. Именно те вещи, отсутствие которых заметила миссис Трент. Никто больше не мог этого знать.

Но почему ничего не сказано о драгоценностях, которые она взяла?

Пальцы у него дрожали.

Но я никогда не смогу расплатиться с вами ни за вашу доброту, ни за свою ложь, ни за потерю вашего сына и брата. Я могу только сказать вам, как мне стыдно и как я сожалею о случившемся.

Не знаю, найдете ли вы в своих сердцах еще немного доброты, чтобы не возненавидеть меня. За то, что я сделала, я сама себя ненавижу.

У вас нет оснований верить мне, но теперь мне нечего терять, поэтому я хочу еще раз сказать вам: Стефан был хорошим человеком. Он умел любить. Таким сыном и братом можно гордиться.

Слезы начали жечь Николасу глаза.

Я была для них чужим человеком, но они с Клэр показали мне, что такое настоящая доброта. Вы бы полюбили Клэр, я уверена. Чтите их память.

Искренне ваша, Сара Торнтон.

Сара Торнтон.

Кто такая, черт возьми, эта Сара Торнтон?

Теперь, оглядываясь на прошлое, он вспоминает ее нежелание говорить о Стефане, ее стремление посмотреть отчет агентства Пинкертона. Да, пожалуй, все так и было.

– Меня не будет остаток дня, – предупредил он секретаря.

Он взял лошадь и, как сумасшедший, поскакал домой.

Селия вместе с его матерью сидели в тени веранды.

– Николас! – воскликнула Леда. – Ты никогда не приходил домой так рано.

– Прости, мам, – произнес он и обратился к Селии: – Что вы об этом знаете? – Он помахал письмом перед ее носом.

– Что это?

– Письмо. От Сары Торнтон.

Она побелела и потянулась к стакану, но, поняв, что это лимонад, отодвинула его.

– О Боже! – Она помахала перед собой носовым платком.

– Николас, что происходит?

Он передал письмо матери.

– Я не знаю, но собираюсь узнать. Ты узнаешь почерк?

Она внимательно посмотрела на лист бумаги.

– Да. Это почерк Клэр.

Он снова повернулся к Селии.

– Когда вы обнаружили, что здесь нет вашей дочери?

– После… после того вечера, когда я споткнулась на лестнице. Она пришла ко мне в комнату и сообщила.

– Кто пришел в вашу комнату?

– Сара.

– И что она вам сказала?

– Что Клэр погибла во время крушения поезда, и что все считают ее Клэр.

– И что вы сделали?

– Ну, я заплакала, конечно.

– А после этого?

– А после этого она сказала, что она проследит, чтобы за мной ухаживали, и что я могу здесь оставаться, сколько я сама захочу, при условии, что не выдам ее секрет.

Леда читала письмо.

– Она не Клэр?

Селия покачала головой.

Его мать выглядела такой же ошеломленной, как сам Николас час назад.

– Но тогда… ребенок?.. – неуверенно произнесла она.

– Не твой внук, – закончил он за нее.