Билет на балкон

– Он может и усики приклеить. Он такой…

– Я боюсь…

– Точно говорю – он. Больше негде.

– Он у летчиков, – сказала Машенька, не поворачивая головы от окна.

– Что вы говорите!

Кутищев прошел в кабину пилотов. Борис был там. Он стоял возле двери и рассказывал что-то смешное, потому что летчики и стюардесса смеялись.

Даже командир, бледный, невысокого роста, совсем не похожий на повелителя огромного скопища приборов, которое его окружало, улыбался.

– … сажаю я его в бормашину, – трепался Глорский, – и думаю, что же дальше. Он – пасть до ушей и смотрит на меня с ужасом. Поковырял я у него в зубах каким-то пинцетом и говорю: «У вас лошадиные зубы». – «То есть?» – спрашивает он. «То есть зубы крепкие, как у лошади, а может быть, и как у быка». – «Но, – говорит, – профессор мне сказал, что надо удалять полчелюсти». – «Ну, – говорю, – пусть себе и удаляет. С вас десять рублей, поскольку мы на хозрасчете». Через полгода в Магадане бросается ко мне на шею какой-то тип и вопит: «Спасибо, доктор! Как хорошо, что вы отговорили меня от операции!» А… это ты, старик… Пошли, не будем мешать людям работать. Это меня кто-то продал.

Стюардесса, улыбаясь, закрыла за ними дверь.

– Заходите, – сказал командир совсем домашним голосом, словно пригласил не в кабину, а к себе, в коммунальную квартиру.

Они сели на свои места.

– Вы проспорили, – сказала Ирочка.

– Ага… Краснодар, девочки, не принимает. Там жуткая гроза. Идем на Ростов.

– Как на Ростов?! – всполошились пассажиры. – Черт знает что такое! Люди встречают, а мы вдруг садимся в Ростове.

– Ничего страшного. Попьем пивка, часик в Ростове и полетим в Краснодар. Летняя гроза больше часа не бывает.

– Меня муж встречает! – набросилась на Глорского женщина с ребенком. – Завтра вечером они уходят.

– Я вам что – бог или командир самолета?

Разыгрывает он! Всю дорогу треплется. Но тут вышла бортпроводница и объявила:

– Прошу внимания, граждане пассажиры В связи с тем, что Краснодар не принимает, наш самолет совершит посадку в Ростове. Прошу сохранять тишину и спокойствие. Пристегните ремни.

Посыпался неизбежный в таких случаях град вопросов Кутищев устроился в кресле поудобней п попытался задремать. В щель между спинками сидений доносился голос Бориса.

– В детстве, когда мы играли в прятки, меня никто никогда не мог найти. Ей-богу, не было ни одного случая. А между тем здесь нет никакого секрета. Просто надо знать психологию людей. Надо спрятаться гак, чтобы никому это место и в голову не пришло. Ну скажите, например, кто полезет в кабину летчиков? Его же сразу выпрут оттуда. Поэтому человек отправляется прямо в багажное отделение пли туалет. Однажды меня искали два часа на спор, облазили все, а между тем я сидел на дереве прямо над головой.

– Кем вы работаете? Скажите… Только честно.

– Я журналист, Ирочка. Я мог бы сказать, что писатель, но не будут врать. У меня опубликовано около десяти рассказов, но все равно я не писатель.

– А сколько надо, чтобы стать писателем?

– Можно и один. А вы кем собираетесь стать?

– Мы хотим на корабль.

– На корабль? Гм…

– Кем-нибудь Хоть поваром, хоть уборщицей.

– Это с чего же вдруг такая традиционная романтика?

– Так…

– И все же?

– Не будете смеяться?

– Клянусь.

– Мы даже ничего еще не видели… У нас в колхозе и пруда нет. Купаемся в роднике. Самая близкая речушка за сто километров.

– И потому вы сразу решили махнуть на море? Эх, девушки… Каждый день купаться в роднике. Это же прекрасно! Вы сами не понимаете, какая это прелесть! И вы еще чего-то ищете Стоп! А может быть, вы отправились за женихами? А? Это же так здорово быть женой моряка!

– Нет. Жених у меня есть.

– Гм… Вот как… Бросить родного жениха и отправиться за романтикой. Вот они, плоды нашей журналисткой деятельности. Ну и кто же он, интересно?

– Шофер. Председателя возит.

– Ну, Ирочка, знаете ли… И вы еще недовольны.

Ирочка ничего не ответила. Минут пять они сидели молча.

– Знаете, – вдруг заговорила девушка тихо. – Скучно с ним. Неинтересный он. Придет, молчит и курит… А если и начнет говорить, то все про своего председателя. Ненавидит он его… Ездит тот к своей ухажерке в город, а мой дурак ждет во дворе по пять часов. Плюнул бы на все… Вот с вами интересно. Вы такой веселый.

– Благодарю.

– Нет, правда… Вы много знаете и так красиво говорите. Вы правда были за границей?

– Всего лишь один раз, и то случайно Приходит ко мне как-то приятель, международный разведчик, и говорит: «Слушай, друг, выручай, у меня катар верхних дыхательных путей, а мне срочно надо вылететь за границу, проинспектировать одного агента, по-моему, запил, негодяй».

Маша вдруг сказала, по-прежнему смотря прямо перед собой:

– Вот стерва.

– Кто? – не понял Кутищев.

– Когда он закричал, бабушка… Когда закричал… Я как вскочу. А доктор…

– Не волнуйся, детка, тебе сейчас вредно волноваться. Наше молоко, что коровье, от волнения портится, как на солнце… Я помню, корда молодая была.

– Вы имели в виду вашу подругу?

– Имела.

– Вам не нравится, что ей нравится мой товарищ? Что же вы молчите? Почему вы такая молодая, а такая злая?

– Какая есть.