Билет на Лысую гору

– Лучше не говорить заранее. Место, куда мы идем, на любителя, – уклончиво отвечала ведьма.

Где-то недалеко гудел автомобилями проспект. Мефодий внезапно ощутил, что земля под ногами едва заметно дрожит, и понял, что в глубине прошел поезд. На заборе прыгали крупные синие буквы:

«Московский метрополитен.

Охраняемая территория! Злая соб…»

На остаток слова у пишущего не хватило ни краски, ни вдохновения. Меф вслух предположил, что собака существует в половинчатом виде.

– А чего, так даже классно! Злые собы атакуют и все такое! – оценил Чимоданов.

– Успокойтесь! Нет там никакой собаки! – сказала Даф.

– Откуда ты знаешь?

– Посмотрите на Депресняка! Он спокоен, как сытый упырь. Будь там хотя бы пародия на собаку, он бы таким не был… – ответила Даф.

Улита подошла к забору. Под забором была приличная щель, так как блоки крепились к бетонным опорам. Однако для ведьмы щель была узковата. Ухватившись за край, Улита вскарабкалась наверх. Мефодий услышал, как она внезапно выругалась и спрыгнула на другую сторону. Остальные воспользовались щелью.

Улита стояла у башенки непонятного назначения и разглядывала испачканные руку и колено.

– Какими надо быть скотами, чтобы вымазать забор солидолом? А если мне срочно нужно на ту сторону? Эх, если б можно было применять магию, эти бараны у меня бы сейчас козликами запрыгали!

– А на Лысой Горе мы сможем колдовать? – озабоченно спросила Ната.

– Там сколько угодно, – разрешила Улита. – Здесь же, в лопухоидном мире, где магии словно канарейка нарыдала, мы моментально засветимся. Скажи спасибо Даф, что она вспомнила маголодию против комиссионеров. Теперь хотя бы они не привяжутся.

– Пожалуйста, Даф! Возьми свое «спасибо» и не обрыдайся! В получении будешь расписываться? – фыркнула Ната.

«Я хорошая и терпеливая. Главное, помнить, что я хорошая и терпеливая. И не наломать дров. Темных перьев мне уже хватит», – закрывая глаза, сказала себе Даф. Она не понимала, почему Ната постоянно ее атакует. Делить-то им как будто нечего. В Мефодия Ната не влюблена и кокетничает с ним просто из любви к искусству.

Однако было уже поздно. Гнев навалился на Даф, как гнилая подушка. Она злилась тяжелой и запутанной злостью. Гнев ломал ее терпение, с каждым разом откалывая все большие куски.

– Кажется, ты предложила мне где-то расписаться? – словно со стороны услышала Дафна свой спокойный голос.

Слишком спокойный голос. Когда однажды в Эдеме она заговорила таким голосом на уроке, умная Шмыгалка прищурилась и сказала: «Ученица Даф! Немедленно покиньте класс! Извержение вулканов будете устраивать в коридоре!»

– Отличная все-таки штука эти маголодии против комиссионеров! Правда? А мне можно научиться? А ты как думаешь, Ната, у меня получится? – громко спросил Мошкин.

Ната, готовая уже наброситься на Даф, переключилась на него.

– Я думаю, что ты клоун! – сказала она и, отвернувшись, отошла.

Даф преисполнилась к Мошкину благодарности. Она сообразила, что во всякой конфликтной ситуации Евгеша вызывает удар на себя, служа добровольным громоотводом. Мальчиком для битья, совместно колотя которого, примиряются злейшие враги.

– Что ты спросил? Ах, да, маголодии! – спохватилась она, заметив, что Мошкин продолжает грустно смотреть на нее. – Тренируешься триста лет по три часа каждый день. Или четыреста пятьдесят лет по два часа. После этого начинает получаться.

Улита подошла к башне. Мефодий разобрался уже, что это вентиляционная шахта метрополитена. Сверху башенку опоясывал ряд характерных окон. Внутрь вела единственная железная дверь. Висячий замок был стандартных размеров, но явно не собирался сдаваться добровольно. Более того, чтобы замок нельзя было сорвать ломиком, к двери приварили кусок железной трубы.

– Кто у нас тут самый худенький? Желающие признаться есть? – спросила Улита, деловито сравнивая Мефодия и Петруччо.

– А что нужно? – спросил Чимоданов, задорно помахивая Зудукой, которого держал за ногу.

– Попытаемся сорвать вентиляционное окно и протолкнем его внутрь. Пусть начертит на двери руну и откроет ее. В этом случае нас, возможно, засекут не сразу.

– Нам туда очень нужно? – спросила Даф, кивая на дверь.

– Увы, – сказала Улита.

– Тогда зачем искать сложные пути, когда есть простые? – удивилась Даф.

Она поймала за живот Депресняка и поднесла его к замку.

– Хороший котик! Умный котик! Ну сделай это для меня, а?

Депресняк брезгливо понюхал замок и отвернулся. На его физиономии ясно отпечаталось: cами лопайте, если вам неймется.

– Ну пожалуйста! Ну ты же мой мальчик! Не огорчай мамочку! – уговаривала Даф, пытаясь повернуть его морду к замку.

«Ее мальчик» упорно отворачивался, выгибался, обвисал в руках у Даф, как дохлый, и вяло порывался вырваться. Даф не отставала. Она то гладила Депресняка, то стыдила, то обещала всевозможные вкусные взятки. Вволю поогорчав мамочку и насладившись сознанием собственной важности, Депресняк все же сдался и лениво сомкнул челюсти на дужке замка, перекусив ее с такой легкостью, словно дужка была из макаронных изделий.