Билет на Лысую гору

Точно услышав его, где-то в глубине магвазина замерцал огонек. Вначале это была крошечная дрожащая точка, будто кто-то шел к ним со свечой. Но нет, это была не свеча. Точка разрослась; у нее появился расплывчатый красный обод. В воздухе повис неясный, дрожащий звук, похожий на далекое пение сотен голосов.

Достигнув размера большого мяча, искра лопнула и распалась на сотни блуждающих огоньков. Сталкиваясь, огни скользили по подвалу, касались светильников, пока те, наконец, разом не вспыхнули.

Они стояли в узком подвале, уходившем вдаль и казавшемся бесконечным. Вдоль стен тянулись деревянные стеллажи, на которых без системы помещались бронзовые сосуды, скатанные в трубки ковры, ржавые рыцарские шлемы, узконосые туфли, непарные сапоги громадных размеров, удавки, чучела грызунов, амбарные замки без ключей и ключи без замков; заварные глиняные чайники, из тех, которые, подкармливая чайного духа, полагается поливать спитым чаем; наконечники стрел, черепа в золотой и серебряной окантовке, банки неизвестно с чем и крышки непонятно от чего.

Зудука вырвался у Чимоданова и метнулся к полкам. Юному вредителю было где развернуться и что сцапать своей загребущей ручонкой. Петруччо попытался перехватить его, да где там! Зудука уже затерялся между полок. Выкурить его можно было, только устроив пожар. Оставалось надеяться, что среди хлама на стеллажах нет ручных гранат.

– Смахивает на антикварный магазин! – сказала Ната, точно игральные карты, тасуя случайно взятые фотографии.

С желтоватой, плотной бумаги, наклеенной на тисненый картон, смотрели лица. На лицах, не по-сегодняшнему спокойных, несуетливо отражалось, что фотография – дело торжественное, неспешное, праздничное. Белые платья, дамы с зонтами, мужчины с тросточками. Внизу написано: «Фотограф Макс Эйфель. Каменный проспект, в собственном доме».

– Все-таки не пойму, где хозяева. Стоит все открытое – бери не хочу! – с беспокойством сказал Чимоданов.

Взяв с полки ржавую саблю, он шарил под стеллажом, стараясь выцарапать Зудуку. Тот хихикал, изредка высовываясь и запуская в Петруччо какой-нибудь бронзовой ложкой.

Ната дернула Чимоданова за локоть. Тот обернулся, по привычке сердито буркнув: «Чего тебе?»

– Ты не чеготебекай! Расчеготебекался тут! Я не Мошкин! – осадила его Ната. – Смотри туда! Слышишь?

Крайний стеллаж скрипнул. Из примыкавшего к подвалу коридорчика вышли двое – мужчина и женщина. Средних лет. Невысокие. Упитанные. Улыбчивые. Глубинно чем-то похожие. Так бывают похожи брат с сестрой или за многие годы совместной жизни сбившие все острые углы и обтершиеся друг о друга, как морская галька, супруги.

– Здравствуйте, Наташа! Здравствуйте, Петр и Евгений! Очень, очень польщены!.. – звучным красивым голосом сказала дама.

– Да, но откуда… наши имена? – от удивления пропуская слова, начала Ната.

– Возможно, когда вы спускались, вы заметили внизу окошко? Там наш кабинет. Не правда ли, мой пингвинчик, там наше гнездышко?

– Да, моя канареечка! – глухим басом отвечал мужчина.

«Телепаты! Влипли!» – с беспокойством подумала Ната.

Хозяйка укоризненно посмотрела на нее.

– Не подумай чего плохого, птичка! Ваши секреты нас совершенно не интересуют! Мы знаем столько чужих секретов, что сразу все забываем. Не правда ли, ежик?

– Без сомнения, лисонька! Моя память не вмещает таких сложных фамилий, как Чимоданов, Мошкин и Вихрова! Я забыл их немедленно, как услышал! – предупредительно откликнулся ее спутник.

– Давайте знакомиться! Меня зовут Далила Петровна! – продолжала женщина. – А это мой муж Герострат Андреич… Не правда ли, пупсик, тебя так зовут? Он у меня, знаете ли, грек. В свободное время ходит с зажигалочкой и ищет, чего бы такое поджечь. Храм Артемиды или что другое. За неимением великого поджигает занавесочки и всякие ненужные бумажки. Хи-хи, ежик?

– Хи-хи, лисонька! – басом отвечал Герострат Андреич. – Не обращайте внимания, крысяточки! Это мы с лисонькой так шутим! Да, лисонька?

– Конечно, ежик! – заверила Далила Петровна и восторженной наседкой заметалась вокруг гостей, улыбаясь, мельтеша и быстро касаясь их, точно сроду не видела ничего более прекрасного. – Ах, какие головки! Какие чудные умные головки! Сколько всего в этих головках! – кудахтала она.

– Лисонька! Прекрати, ты увлеклась! Еще рано! – укоризненно произнес Герострат Андреич.

Далила Петровна покраснела.

– Да, попугайчик! Прости, я забыла! – спохватилась она. – А теперь, дорогие мои, ходите по магвазинчику, сколько вздумается, и выбирайте, выбирайте, выбирайте! Мы будем просто счастливы! Мы уже счастливы! Не так ли, суслик?

– Да, лисонька!

Герострат Андреич и Далила Петровна обменялись взглядами, такими сладкими, просто приторными, что едва ни приклеились друг к другу.

– Мы не можем ничего купить! У нас нет денег. Мы просто зашли посмотреть, – переглянувшись с Натой, виновато сказал Мошкин.

Герострат Андреич и Далила Петровна искренне удивились.

– Какие деньги, лисонька? Ты говорила им что-то про деньги?

– Нет, зайчик!.. Как я могла?

– А я разве говорил, лисонька?