Билет на планету Транай

– Да, хочу, – проговорил Гудмэн.

Дверь распахнулась, и Верховный Президент Берг ворвался в кабинет.

– Чудесно, чудесно! Вы можете перебраться в Национальный дворец сегодня же. Я уложил свои вещи неделю назад в ожидании вашего решения.

– Очевидно, предстоит выполнить какие-то формальности...

– Никаких формальностей, – ответил Берг. Лицо его лоснилось от пота. – Абсолютно никаких. Я просто передам вам президентский медальон, затем пойду вычеркну свое имя из списков и впишу ваше.

Гудмэн бросил взгляд на Мелита. Круглое лицо министра по делам иноземцев было непроницаемым.

– Я согласен, – сказал Гудмэн.

Берг взялся рукой за президентский медальон и начал снимать его с шеи.

Внезапно медальон взорвался.

Гудмэн с ужасом уставился на окровавленное месиво, которое только что было головой Берга. Какое-то мгновение Верховный Президент держался на ногах, затем покачнулся и сполз на пол.

Мелит стащил с себя пиджак и набросил его на голову Берга. Гудмэн попятился и тяжело опустился в кресло. Губы его шевелились, но дар речи покинул его.

– Какая жалость, – заговорил Мелит. – Ему так немного осталось до конца срока президентства. Я его предупреждал против выдачи лицензии на строительство нового космодрома. Граждане этого не одобрят, говорил я ему. Но он был уверен, что они хотят иметь два космодрома. Что ж, он ошибся.

– Вы имеете в виду... я хочу... как... что...

– Все государственные служащие, – объяснил Мелит, – носят медальон – символ власти, начиненный определенным количеством тесснума – взрывчатого вещества, о котором вы, возможно, слышали. Заряд контролируется по радио из Гражданской приемной. Каждый гражданин имеет доступ в Приемную, если желает выразить недовольство деятельностью правительства. – Мелит вздохнул. – Это навсегда останется черным пятном в биографии бедняги Берга.

– Вы позволяете людям выражать свое недовольство, взрывая чиновников? – простонал испуганный Гудмэн.

– Единственный метод, который эффективен, – возразил Мелит. – Контроль и баланс. Как народ в нашей власти, так и мы во власти народа.

– Так вот почему он хотел, чтобы я занял его пост. Почему же мне никто этого не сказал?

– Вы не спрашивали, – сказал Мелит с еле заметной улыбкой. – Почему у вас такой перепуганный вид? Вы же знаете, что политическое убийство возможно на любой планете при любом правительстве. Мы стараемся сделать его конструктивным. При нашей системе народ никогда не теряет контакта с правительством, а правительство никогда не пытается присвоить себе диктаторские права. Каждый знает, что может прибегнуть к Гражданской приемной, но вы удивитесь, если узнаете, как редко ею пользуются. Конечно, всегда найдутся горячие головы...

Гудмэн поднялся и направился к двери, стараясь не глядеть на труп Берга.

– Разве вы уже не хотите стать Президентом? – спросил Мелит.

– Нет!

– Как это похоже на вас, землян, – грустно заметил Мелит. – Вы хотите обладать властью при условии, что она не влечет за собой никакого риска. Неправильное отношение к государственной деятельности.

– Может быть, вы и правы, – сказал Гудмэн. – Я просто счастлив, что вовремя об этом узнал.

Он поспешил домой.

В голове у него царил кавардак, когда он открыл входную дверь. Что же такое Транай – Утопия? Или вся планета – гигантский дом для умалишенных? А велика ли разница?

Впервые за свою жизнь Гудмэн задумался над тем, стоит ли добиваться Утопии. Не лучше ли стремиться к совершенству, чем обладать им? Может быть, предпочтительнее иметь идеалы, чем жить согласно этим идеалам? Если справедливость – это заблуждение, может быть, заблуждение лучше, чем истина?

А может, наоборот? Запутавшись в своих мыслях, расстроенный Гудмэн устало вошел в комнату и застал жену в объятиях другого мужчины.

В его глазах сцена запечатлелась необычайно четко, как при замедленной съемке. Казалось, Жанне потребовалась целая вечность, чтобы подняться, привести в порядок платье и уставиться на него с широко раскрытым ртом. Мужчина – высокий красивый парень, совершенно незнакомый Гудмэну, – от изумления потерял дар речи. Он беспорядочными движениями приглаживал лацканы пиджака, поправлял манжеты.

Затем он неуверенно улыбнулся.

– Ну и ну! – сказал Гудмэн. В данной ситуации такое выражение было слабоватым, но результат был достигнут. Жанна заплакала.

– Виноват, – пробормотал незнакомец. – Не ожидал, что вы так рано вернетесь домой. Для вас это должно быть ударом. Я ужасно сожалею.

Единственно, чего Гудмэн не ждал и не хотел, – это сочувствия со стороны любовника своей жены. Не обращая внимания на мужчину, он в упор глядел на плачущую Жанну.

– А ты что думал? – внезапно завопила Жанна. – Я была вынуждена! Ты меня не любил!

– Не любил тебя? Как ты можешь так говорить?

– Из-за твоего отношения ко мне.

– Я очень тебя любил, Жанна, – тихо сказал Гудмэн.