Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени

Наташа оторопела. Вульгарные выражения она простила сразу — это его обычный стиль общения. Но что-то другое было очень обидным. Она вообще не сразу смогла оценить, что впечатлило ее больше: то, что она одевается, как монашка, или то, что всю эту фразу говорит ей шестнадцатилетний мальчишка. Нет, определилась: все-таки, «монашка» запала в душу. Она, действительно, в школу одевается скромнее, чем на прогулку, но это выражается только в количестве застегнутых пуговиц. А так одежда вся в обтяжку!

Девушка обиженно отвернулась и сказала, демонстрируя негодование:

— Я не собираюсь обсуждать с тобой ни свой внешний вид, ни свои сексуальные потребности, так что сосредоточься на работе.

— Да ладно тебе! Я уже давно не девственник! — похвастался мальчишка.

— Мне от этой информации не жарко, не холодно.

— Хочешь, сделаю жарко?

У Наташи ни одной мысли не успело промелькнуть — крепкие руки схватили ее под мышками и, повернув к себе лицом, мигом усадили на парту. Тощий юноша оказался нелогично сильным. Тут же резко дернув ее за бедра к краю стола, пацан уверенно забрался между ног — Наташа потеряла равновесие и рухнула спиной на стол, больно ударившись лопатками и затылком. Но боль тут же отошла на второй план, потому что было СТРАШНО. Она со своим крохотным ростом и весом сопротивлялась, как котенок, играющий лапками с мячиком. Стараясь оттолкнуть пацана ладонями и коленками, силясь скрыть свое волнение и беспомощность, она грубо съязвила:

— Придурок, ты так даже джинсы с меня снять не сможешь!

— Тогда я тебе в рот засуну! — огрызнулся он.

Клим тут же дернул ее за плечи, поставил на пол и, властно обхватив за шею, невзирая на сопротивление, потянул вниз.

…Это движение показалось ей знакомым. В девятом классе Саня учил ее защищаться от Мироновой и ее банды. «…а если ты стоишь, а они подошли и взяли тебя за плечо или за шею, делай так…» Наташа тут же вцепилась Климу в запястье и нажала локтем на середину его руки. Пацан дернулся, и Наташа резко завернула руку ему за спину. Тут память как прорвало, и девушка подцепила согнувшегося парня под ключицу своим тонким пальчиком. «Это болевая точка, вот тут (Саня пытался показать на себе, но было неудобно, а на Наташе тогда — постеснялся). Надо со спины хватать, так правильнее. Это из айкидо. Вреда здоровью ты не причинишь, но противник будет обездвижен». Костлявый Клим стоял, согнувшись в три погибели, а Наташа боялась его отпустить, держа одной дрожащей рукой запястье у него за спиной, а другой — ключицу. Он и не вырывался, словно боялся шелохнуться. Саня всего-то трем приемам ее тогда научил, и это — два из них… Повезло!

— Мудак, слушай меня внимательно! — шепотом прямо в ухо скомандовала ему Наташа. — Если ты хочешь оказаться в тюрьме, я тебе это устрою! Ты любишь анальный секс? Знаешь, что в тюрьме делают с насильниками?

— Я несовершеннолетний, меня не посадят, — хрипло осведомил ее пленник.

— С шестнадцати сажают в колонию для несовершеннолетних, и правила там те же, — парировала Наташа. Она не была уверена в этом, но вроде слышала что-то такое. Кажется, блеф вполне удался. — Устрою тебе веселую жизнь, если хочешь.

Клим, с трудом преодолевая болезненные ощущения в шее, повернул к ней голову. Его свирепый взгляд был как раз на уровне ее глаз. Стиснув зубы, прошептал ей зло:

— Да что ты знаешь о жизни?! Папенькина дочка! Меня твои пальцы больше пугают, чем тюрьма! В тюрьме хоть как-то накормят!

Он пристально смотрел ей в глаза, сморщившись от боли, не находя в себе мужества дернуться и выпрямить спину. Выпрямился бы — и она бы уже не дотянулась до болевой точки. Наташа уступчиво оставила его ключицу в покое. Запястье он отобрал сам. Принялся жадно растирать ноющее плечо и шею.

— Ты готов пожертвовать свободой, музыкой, перспективами, известностью и, возможно, богатством ради быстрого невзаимного секса? — уточнила Наташа, пытаясь успокоить нервную дрожь в теле.

— Ладно, извини, — бросил пацан небрежно в ее сторону.

Удивительные слова. Чуть не изнасиловал ее — и извиняется, да еще и с таким превеликим одолжением!

— Ты лидер, — сказала Наташа, проигнорировав извинения. — Лидеры никого не слушаются, они выбирают сами. Ты можешь быть преступником. Можешь снова воровать. Возможно, так ни разу и не попадешься, и тебе за это ничего не будет. Можешь в будущем стать криминальным авторитетом, думаю, тебе это под силу. Можешь делать карьеру там. А можешь — здесь, со мной, в рок-группе, в команде. Ты достигнешь успеха везде, где захочешь. Просто выбери то, что тебе важней.

Он пару минут думал, растирая боль по телу, пока она не утихла достаточно, чтобы соблюдать имидж. Наташа не знала, что будет дальше, и опасалась делать резкие движения. У самой лопатки болели и голова гудела после удара об стол, но в отличие от Клима, она этого не показывала.

— Ладно, давай, включай своих шаманов, — сказал он тихо, не глядя на нее.

Наташа незаметно выдохнула — кажется, беда отступила. Она покачала головой с видом начальника:

— Нет, не сегодня. Уходи. У меня нет настроения сейчас что-то для тебя делать.

— Я же извинился!