Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени

Выступление проходило феерически. Группа несколько раз исчезала в раздевалке на перерыв, и зрители наконец-то могли выдохнуть и приняться за еду. На удивление, под обычную клубную музыку почти никто не танцевал, дожидаясь, пока вернутся «Хартбиты». Олю, Игоря и Милену трясло от волнения и удовольствия, а Клим настойчиво делал вид, что ему, и правда, «насрать». Такой весь из себя Звезда! Две медленные баллады они с Наташей спели так, будто у них на самом деле любовь до гроба. Отрабатывал этот мальчик «на пятерку». Наташа замечала, что он старается краем глаза учиться у нее, и это было хорошо. Она опасалась, что его пубертатное упрямство помешает ему стать профессионалом уже сейчас.

— Как ты себя чувствуешь? — в перерыве поймал ее Юрик, шагнув в сторону от танцпола, где под Даниловский «клубняк» дергалась самая молодая часть их компании. — У вас там такой грохот на сцене, я бы с ума сошёл!

— А я на седьмом небе от счастья! — радовалась Наташа. — Я не знаю, может ли что-нибудь быть лучше этого кайфа?!

Ночь пролетела, как пуля. Музыканты валились с ног, но силы на то, чтобы выпить по бокалу в честь праздника, нашлись. Максим с ностальгией смотрел на этих ребят — все они были его учениками когда-то. Кроме Клима, конечно, но этот шестнадцатилетний пацан формально до сих пор ученик девятого класса. Как странно, что дети, которые когда-то обращались к тебе на «Вы», швырялись смятыми бумажками друг в друга и хихикали на уроках, вдруг становятся частью твоей взрослой жизни и чуть ли не важнейшим атрибутом успешности твоего бизнеса.

Первого января Наташа дрыхла до семи вечера. Максиму казалось, что позитива, полученного на выступлении, ей теперь хватит на весь следующий год, но девушка, едва проснувшись, превратилась в себя позавчерашнюю (ох, какое ужасное слово!).

В школе были каникулы, и они оба неожиданно получили массу совпадающего свободного времени. Ей нравилось просто тупо валяться на кровати в объятиях мужа и смотреть какой-нибудь глупый фильм по телику. Не хотелось шевелиться, не хотелось расставаться, ничего больше не хотелось. Она почти не разговаривала с ним, разве только принимала небольшое участие, когда он высказывал ту или иную мысль по поводу происходящего на экране. Максим чувствовал, что она далеко, но при этом, что ей комфортно именно так, у него на плече. Ей словно нужна была опора. Кто-то, кто молча поддержит ее, если вдруг она слишком задумается и рухнет вниз.

Четвертого января он не выдержал.

Он готовил борщ, а Наташа сидела за столом с ним на кухне и читала вслух с ноутбука тексты по педагогике, задавая вопросы и комментируя. Катя только что отпросилась в гости к друзьям по двору, и без нее в квартире стало очень тихо.

— Интересно, какой бы я выросла у настоящей матери? — задумчиво перебила саму себя Наташа, впечатлившись только что прочитанными статьями о воспитании детей. — Может, она знает педагогику лучше Евгении, и не сделала бы многих ошибок в отношениях со мной?

У Максима чуть нож из рук не выпал. Он стоял к жене спиной, и на сей раз она не заметила его замешательства. Понимая, что со временем эти разговоры будут заходить все дальше, и его совесть будет кричать все громче, решил не испытывать больше своего терпения. Наташа перестала читать, очевидно, глубоко задумалась. Максим медленно доделал свою работу и, покидав все ингредиенты в кастрюлю и накрыв ее крышкой, обернулся к Наташе.

— Я хочу тебе кое-что рассказать, — сказал он, тщательно вытирая руки полотенцем. Наташа проводила эту тщательность взглядом и напряженно выпрямила спину.

Мужчина выдвинул табуретку из-под стола и сел поближе к жене. Она не сводила с него глаз, предчувствуя очередную тайну, причем, явно не об изменах. И это было страшно.

— Она знает педагогику лучше Евгении, — рассказал Максим. — Она кандидат психолого-педагогических наук. Как я.

И все, больше ни слова. Додумывая и начиная осознавать, что к чему, Наташа боролась сама с собой, пытаясь разобраться, как теперь себя вести. Она поставила локти на стол, сцепила пальцы и спряталась за этим замочком. Макс потянулся за ее руками, чтобы сломать эту закрытую позу, но девушка вырвалась. Он смотрел ей в глаза и видел, как дрожат ее бровки, пытаясь не дать слезам замутнить рассудок.

— Устраивать скандалы сейчас не в моих интересах, да? — прошептала она сдавленно, понимая свое обреченное положение.

— Можешь устроить, если хочется. Я не передумаю.

Закрыть глаза. Вдохнуть глубже, попытаться успокоиться. Взять себя в руки, это сейчас очень важно. Не нервничать.

Наташа никогда не умела «не нервничать»… Но сейчас что-то ей помогло.

— Познакомишь? — спросила она коротко после минуты молчания.

— Да, — ответил он с облегчением.

Только собрался извиниться за то, что держал это в секрете, как она наперерез его непрозвучавшим словам сказала твердо:

— Спасибо.

* * *

Евгения уже боялась неожиданного прихода своей дочери в гости. Чего ждать от нее на этот раз? Ну, не соскучилась же она, в самом деле!