Билет на удачу

Мы втроем молчим, рассматривая конфеты в ладони Тедди так, будто они могут дать ответ на очень важный вопрос. И в какой-то степени ответ есть, пусть и смутный. Эти зеленые драже – знак того, что его отец пытается измениться, что, возможно, у него это получится. И что у них обоих все будет хорошо.

Я вспоминаю о чеке, увиденном на днях на столе Тедди, – пожертвование обществу анонимных игроков. Как же, наверное, тяжело всем сердцем желать помочь человеку, которому никто не может помочь, кроме него самого. Когда остается лишь ждать. И надеяться.

Пока же зеленые драже – это хорошо. И это уже начало.

Тедди убирает конфеты в конверт. Идет к коробке с надписью «Воспоминания» и убирает в нее письмо от отца.

У Кэтрин жужжит мобильный.

– Черт, – бросает она на него взгляд. – Мне пора бежать на встречу с подрядчиком. Сегодня мы выбираем шкафы.

– Звучит захватывающе, – шутит Тедди.

Кэтрин смеется.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но так оно и есть. Во всяком случае, для меня. Меня захватывает все, касающееся нашего дома, даже всякие мелочи.

Ее слова вызывают у Тедди улыбку.

На прошлой неделе мы с Лео ходили посмотреть, как продвигается ремонт их нового дома. Мы с братом держались позади, когда Тедди с Кэтрин обошли груды деревянных досок, чтобы постоять на том самом месте, где раньше жили. В этот момент они, наверное, думали о том, как сложилась их жизнь после переезда, о том, как она разом ухудшилась, а потом – так же внезапно улучшилась.

– Спасибо. – Кэтрин притянула к себе сына и со слезами на глазах посмотрела поверх его плеча на меня. – Спасибо вам обоим.

Она берет со стойки ключи от своего нового дома.

– Не забудь, что потом я сразу иду в больницу, – напоминает она Тедди и, закрывая дверь, машет на прощание рукой. – К ужину вернусь.

– Я думал, она теперь меньше работает, – говорит Лео после ее ухода.

– Так и есть. И больше никаких ночных смен. – Тедди пожимает плечами. – Я уговариваю ее вообще уйти с работы, но она отказывается.

– Она любит свою работу, – замечаю я. – Ей с этим повезло.

Но Тедди уже не слушает меня. Его внимание переключилось на телевизор, работающий на заднем плане с приглушенным звуком. На экране идет какое-то утреннее шоу. Загорелый ведущий с иссиня-черными волосами берет интервью у женщины, сидящей напротив него на диване и нервно болтающей ногой.

– Сделайте громче! – кричит Тедди так неожиданно, что Лео роняет деревянную ложку, которую собирался положить в коробку. – Где пульт?

– Не знаю. – Я оглядываю места, где обычно теряется пульт, – везде разная степень беспорядка. – А что?

– А то! – Тедди падает на колени возле дивана и шарит под ним рукой. Выуживает из-под него пульт, направляет на телевизор и столько раз нажимает на кнопку громкости, что люди на экране начинают практически орать.

– Тедди, – говорим мы с Лео в унисон, затыкая уши.

– Извиняюсь, – бормочет он, убавляя звук. – Смотрите!

Я всматриваюсь в экран, пытаясь понять, что должна там разглядеть, но при словах «фермерский рынок» узнаю женщину, дающую интервью.

– Ого! – Я подхожу поближе к телевизору. – Это же «куриная леди».

– Может, все-таки не стоит ее так называть? – поддразнивает меня Тедди, но я машу на него рукой: «Тише!» – и придвигаюсь к экрану.

– Я решила, что это ошибка, поэтому поначалу не трогала деньги, – говорит женщина. Накрашенная, она выглядит иначе – старше, чем нам казалось. Но это точно она, и она точно говорит о чаевых Тедди. – Я подумала, что такие деньги оставили случайно и обязательно захотят их вернуть. А я, потратив их, наживу себе лишние проблемы. Знаете, мне и в голову не приходило, что кто-то может сделать подобное для совершенно незнакомого человека.

– Думаете, она говорит о вас? – спрашивает Лео, присоединяясь к нам.

Мы выстроились рядком перед телевизором, сложив руки на груди и не отрывая взглядов от экрана.

– А сколько, по-твоему, людей в наши дни оставляют тысячные чаевые? – с улыбкой отвечает вопросом на вопрос Тедди. У него алеют кончики ушей.

– Потом здоровье вашей матери резко ухудшилось… – побуждает продолжить ведущий.

– Да, – слегка заторможенно кивает «куриная леди». – Ей стало хуже, а оплата больничного ухода мне была не по карману, поэтому я решилась воспользоваться этими деньгами. – Женщина на секунду опускает голову, потом остекленевшими глазами смотрит прямо в камеру. – Через неделю мама умерла.

– Мне очень жаль, – сочувствует ведущий, мягко похлопав ее по руке. – Но потом случилось кое-что особенное, правда?

– Я сама начала подрабатывать волонтером в больнице. – Она расправляет плечи.

Ведущий поджимает губы.

– Да, – отзывается он. – Да, разумеется. Это замечательно. Просто замечательно. Но, может, вы расскажете нам, что случилось на следующее утро после смерти вашей мамы?