Билет в детство. Рассказы

- Ого! Отлично! На снижение резко пошло.

Скоро закончим… Следующая - Инга Гроссет.

О, счастье мое! Не мое, конечно, а Эдика. На них смотреть - и то счастье. Она танцевала испанский танец на одном из институтских вечеров. Как танцевала… Они познакомились. А через неделю решили пожениться. Я сам по поручению бюро факультета разговаривал с ним - не легкомысленна ли такая скоропалительная женитьба. Дурак дураком! Как будто дело в сроках. Ведь у них вся жизнь - переходный процесс. Ничего устоявшегося, стандартного, каждый день все по-разному, по-другому.

- Четыре процента, - сказал Эдик.

- Отлично, - радовался Карминский. - Кто следующий?

- Но почему больше, чем у Марины? - из женской солидарности спросила Инга.

- Разберетесь позже. Иванов Сергей.

- Ноль два. Пять. Три. Ноль пять. Стрелка скачет.

- Скачут зайцы! - заорал Карминский. - Семигайло! Почему аппаратура барахлит!

К Сергею у меня отношение сложное. Работать с ним было одно наслаждение. Все спорилось в его руках. Когда мы еще только разрабатывали индикаторы счастья, он мог за день изобрести с десяток схем, спаять и настроить их. И они работали. Правда, повторить их обычно уже никому не удавалось. Они работали только созданные его руками. И дома, и в лесу, и в командировках он был таким. Если что-нибудь всем казалось невозможным, он, не раздумывая, бросался вперед очертя голову. И у него получалось. На мотоцикле он умудрялся ездить по таким немыслимым дорогам, где даже тракторы вязли. В шахматы выигрывал в безнадежных позициях. У него был какой-то странный талант везения и легкая рука.

Десять лет он, Эдик и я были неразлучны. Потом он немного отошел от нас. Это произошло тогда, когда я понял, что люблю его Нину.

Стрелки индикаторов пляшут, и Карминский почем зря ругает Семигайло, который ни в чем не виноват.

- Все работает нормально, Виталий Петрович.

- Нормально, нормально. Тогда проинтегрируй по времени.

- За какой отрезок?

- Откуда я знаю! За минуту.

- Хорошо… Две и семь.

- Антон Семигайло!

- Ноль.

- Алла Куприна!

- Ноль две.

- Карминский!

- Ноль.

- Филатов! Скрипкин!.. Президент США!.. Директор института! Дежурный водопроводчик!..

- Ноль, ноль, ноль…

- Где осечка? - спросил Карминский. - Остается двенадцать процентов. Вроде всех перебрали. И знакомых и незнакомых.

- А здоровье-то забыли! - взревел Антон. - Здоровье - это о-го-го!

- Здоровье!

- Ноль.

- Он же хочет стать знаменитым композитором, - сказал Сергей.

- Сергей, как ты можешь? - прошептала Инга.

- Слава! Признание! Талант!

- Ноль, ноль, ноль.

Карминский устало опустился на стул.

- Ну, что еще позабыли?

- Может, взять толковый словарь и по порядку? - предложил Сергей.

- Вот что, Гроссет. Спроси-ка у него сам. Ему лучше знать.

Они отобрали у меня все. У меня уже ничего и никого не было, кроме Нины. Эдик, конечно, знал. Разве это скроешь? И Сергей знал, но не подавал виду. А может быть, не знал?

Маленькая женщина с черными короткими волосами, которую я и в мыслях-то боялся поцеловать, потому что потом нужно будет смотреть Сергею в глаза.

- Сашка, - позвал меня Эд.

Я сделал усилие и напряг всю свою волю. Нет у меня никого и ничего! Нет! Один я! В этом сером, бесцветном и пустом мире.

- Двенадцать процентов, - тихо-тихо сказал Эдик.

- Итого ноль, - заключил Карминский. - Первая половина эксперимента закончилась. Иванов, давай сюда контейнеры со счастьем!

Сергей ногой подтолкнул ящик. Молча подкинул на ладони полиэтиленовый мешочек с розовым счастьем и запустил им в ползающую по подоконнику муху. Убить муху счастьем!

- Кощунство! - укоризненно покачал головой Карминский.

- Вычтите из зарплаты, - тихо ответил Сергей.

- А все-таки странно, - вдруг всполошился Карминский. - Только сейчас в голову пришло… Существует ведь какое-то отношение к жизни, какие-то убеждения, цели… Ничего этого мы у Александра не отнимали, а он абсолютно несчастлив!

- Во-первых, убеждения у человека не так-то просто отнять, - возразил Эдик.

- Да-да, - сразу же согласился Карминский. - Тут методика нашего эксперимента явно недоработана. Надо еще подумать…

- Все равно ничего не выйдет. Отношение к жизни и мультивокс - это не одно и то же. Более того, если мы и сможем отнять у него убеждения, то из бокса выйдет уже не человек… Вспомните народовольца Николая Морозова. Он просидел в каземате двадцать пять лет, но тюрьма его не сломила.

- Да, но у Александра-то сейчас нуль!

- Сейчас - да. Это потому, что на него все слишком быстро обрушилось. Пройдет время, и он сам начнет искать выход, то есть начнет выходить из этого состояния абсолютной опустошенности без всяких пакетов со счастьем. Именно убеждения человека и дают ему возможность выжить в таких ситуациях. Но эксперимент наш и без того получается жестоким.

- Методика, методика… - пробормотал Карминский.